«Закуска для мерлингов! — хрипел Глиннес. — Кто следующий? Ты, Ванг Дроссет? Или ты? Стойте, где стоите! Не шевелитесь, или я каждому дыру прожгу в кишках!»
Гетман замер, Ашмор медленно разогнулся, не отходя от стены. «Ступайте! — приказал Глиннес. — На причал!» Ванг Дроссет колебался. Глиннес подобрал кол и безжалостно огрел его по голове: «Я научу вас хорошим манерам, господа убийцы! Зачастили в гости? Угощу вас как следует! Пожалеете сегодня, что родились на белый свет, треваньи вшивые... Давайте, давайте! На причал!» Глиннес обрабатывал колом загривки разбойников: «Попробуйте сбежать, сделайте одолжение! В темноте я могу и промахнуться, как по-вашему?»
Отупевшие от сознания провала и погоняемые, как скот, Ашмор и Ванг спустились на причал. Глиннес приказал им лечь и колотил их, пока те не легли. Потом он колотил их, пока они не показались ему достаточно оглушенными. Потом он связал их валявшимися в лодке обрывками каната.
«Вот так, голубчики! Как мы себя чувствуем? Кто из вас убил моего брата Шайру? Ты, старая скотина? Или ты, балда стоеросовая? Не хотите отвечать? Что ж, бить я вас больше не буду. Вы меня оставили на съедение мерлингам, помните? Сделаю с вами то же самое — только прослежу, чтобы на этот раз мерлинги получили свое. Ванг Дроссет, ты меня слышишь? Отвечай!»
«Слышу, слышу!»
«Так слушай же. Ты убил моего брата Шайру?»
«Что с того? Сам напросился, бабник проклятый! Подсовывал кауч моей дочери. Я вправе был его зарезать. И тебя вправе прикончить, сволочь ты похабная!»
«Шайра давал Дюиссане кауч?»
«Давал, трефлевый[33] хахарь — чтоб всем вам, триллям, повылазило!»
«Ты зарезал моего брата. Чего ты после этого заслуживаешь?»
Ванг Дроссет помолчал, потом выпалил: «Режь меня на куски, топи меня в нужнике — ничего ты с меня не возьмешь, ничего не добьешься!»
«Предлагаю сделку, — невозмутимо сказал Глиннес. — Подпиши признание в убийстве Шайры...»
«Не знаю я вашей грамоты и знать не хочу!»
«Тогда подтверди в присутствии свидетелей, что убил Шайру...»
«Ага! И прямой дорожкой на прутаншир?»
«Объясняй убийство как хочешь, мне все равно. Можешь сказать, что Шайра напал на тебя с дубиной, изнасиловал твою дочь, назвал твою жену трефлевой старой коровой — говори, что угодно. Заверишь признание по всем правилам — катись на все четыре стороны. Но поклянись призраком своего отца оставить меня в покое! Иначе я сброшу тебя и твоего сынка-головореза в грязь — сию минуту — и посижу-подожду, пока вас мерлинги не слопают».
