Горели они ярко, зеленоватым пламенем, распространяя вокруг неприятный запах. А то, что осталось от чудовищ, закопали на заднем дворе в компостной яме.
После этого мы похоронили то что осталось от отца Филимона. Мы вырыли могилу рядом с пепелищем церкви. И все крестьяне прошли, бросая горсти земли в могилу. Господи, как рыдали женщины над могилой невинной убиенного батюшки, который принял смерть столь лютую. И в какой-то момент мне показалось, что плачут и скорбят они вовсе не по убиенному, а по своей старой жизни, по тому мирному существованию, что ушло и повторения которому никогда уж не будет.
На следующий день состоялся военный совет.
Собрались старосты из нашей деревни, да из трех соседних. Все как один кричали, что жизни нет, что так продолжаться не может, что нужно что-то делать. Все были готовы взяться за оружие, и я —как я и боялся — оказался среди них единственным сведущим в военном деле, и хоть я отказывался и отбивался всеми силами, меня единодушно избрали главным.
Вот так, собственно, я и стал батькой Григорием, хоть это назначение было мне вовсе не по душе. После этого мне ничего не оставалось, как подобрать штаб, заняться инвентаризацией и перераспределением оружия. А потом, собравшись всем штабом, мы завели разговор о тактике и стратегии. Хотя, какая тут могла быть тактика и стратегия: нападать на продотряды и возвращать себе награбленное — вот все, на что мы были способны. Однако меня интересовало больше совершенно иное: меня интересовал лишь загадочный Кузьмин — человек, сеявший истинную смерть и ужас, однако гоняться за ним вслепую по всей волости было дело нереальное и бесперспективное. Единственной зацепкой оставалась его семья. По словам оборотня, у него было два сына, а значит, рано или поздно Кузьмин придет к семье, чтобы обратить ее. Если он этого не сделал, то непременно попытается сделать. Тут его и можно будет поймать…
(На этом записки Григорий Арсеньевича Фредерикса о периоде 1917—1918 годов обрываются. Дальше же в них речь идет о других временах и других событиях.)
Я верю, друзья, что пройдёт много лет,
И мир позабудет про наши труды.
Но в виде обломков различных ракет
Останутся наши следы…
К. Беляев «На космодроме Байканур»
Руины Белого города на обратной стороне Луны. 2155 год.
Сейфул Абдама перевернул последнюю страницу рукописи и отложил толстую тетрадь на походный столик. «Что это: истинное описание событий или чья-то фантазия?.. Нет, на фантазию не похоже, но как такое может быть? Что это за боги эти Древние и Старцы? Ведь всем отлично известно, что “нет бога, кроме Аллаха, и Мухамед пророк его”. Но ведь судя по этим запискам… Нет такого быть не может».
