— Барин! — только и смог приглушенно выдавить он.
И тут заросли кустов и ветвей снова раздались, и в отверстии показалась фигура в шинели. Незнакомец увидев Прохора и видимо не замечая меня, благо я стоял чуть сбоку, вскинул винтовку, но я его опередил. Кто бы это ни был, но Прохор-то точно был своим.
Хоть я и стрелял с пояса, пуля вошла точно в сердце. Выронив винтовку, незнакомец покачнулся, а потом начал падать на Прохора. Откуда-то из-за кустов донеслось:
— Ну как там?
Я отвечать не стал, вместо этого повернулся к Прохору.
— Бери винтовку и давай быстро, в трех словах, что у вас там?
Прохор, похоже, до сих пор все еще не мог придти в себя. Все еще, словно не веря своим глазам, он косился на меня, а потом, словно повинуясь моему взгляду, потянулся за винтовкой. И только взяв ее в руки и словно обретя каплю уверенности, он пробормотал:
— Красные, грабют…
Быстрым движением я одел плащ, поправил пояс с патронами, а потом взяв в каждую руку по пистолету и ступая как можно осторожнее — только еще одной «грязевой ванны» мне не хватало — отправился туда, откуда появился солдат.
Там за кустами оказалось еще трое в шинелях с красными лентами на шапках. Я не стал с ними разговаривать. Три выстрела — и три тела упали на траву, я остановился перезарядить револьвер. Пусть даже в барабане еще два патрона, все равно нужно всегда иметь в запасе максимальное число выстрелов.
К тому времени, как я закончил, Прохор выбрался из кустов. Я кивком указал ему на мертвые тела.
— Собери оружие и боекомплект. А потом ступай за мной. Пойдем, посмотрим, кто тут кого грабит.
Глава 5. Рождение Батьки Григория
Я пробираюсь по осколкам детских грёз
В стране родной,
Где всё как будто происходит не всерьёз
Со мной.
И. Тальков «Родина моя»
Тот день я запомнил очень хорошо. Мы сидели на берегу ручья, вокруг шелестела уже начавшая желтеть листва, пели птицы, а Прохор рассказывал мне о делах, творящихся в уезде, и я… я поначалу не верил ему. Только что я покинул фантастический мир — реальность, которая невозможна, и теперь, находясь в уголке мира, где прошло все мое детство, я не мог поверить в реальность мятежного Петрограда, и в те ужасы, о которых рассказывал мне Прохор.
— …Так вот оно и было, барин, — говорил он, нервно сжимая винтовку одного из убитых мною красноармейцев. — Так оно и было… Приехал ахитатор с фронту. Залез на бочку и ну брехать. Мол войне — нет... Ну, это мы как раз поняли. Давно пора. А то и поля пахать некому, и сколь все это безобразие продолжаться будет. И снова понес про свободу. То что мы в семнадцатом уже слыхали. Ну то анархзисткий ахитатор. Только наши мужики —Помните Фрола-кузнеца да Архипыча?
