Часто после такие размышлений и созерцаний мы спорим с Василием. Но что может противопоставить он, воспитанный на утопических идеях Маркса реальности, которая никого не щадит, которая дает человеку сообразно его заслугам? Вот только чего я не могу понять: неужели, чтобы победить врага, я имею в виду не только внешнего, но внутреннего надо, согласно Кутузову «сжечь Москву»? Что такого зловещего в этом городе, почему все беды и несчастья России начинаются именно оттуда? Ведь называй, не называй Санкт-Петербург столицей трех революций, первые выстрелы прозвучали в Москве еще в девятьсот пятом. Красная Пресня тогда переполнилась пролетариатом, в истинном значении этого слова. Соскочив с конопляного чая, в Москву потянулись огромные толпы безземельных бездельников — тех, между кем большевики хотели все разделить.
Впрочем, оставим в стороне политику, вернемся назад в семнадцатый, на квартиру профессора, у которого я задержался ни на день, и ни на два. Что я искал? Ключ к тайнам «жемчужин». Мне не терпелось узнать, что же у меня в руках. Однако Троицкому я о жемчужине ничего не рассказывал. Свое же появление я объяснил профессору необходимостью уничтожить в доме Юсуповых некоторые бумаги, касающиеся состава офицерского клуба и прочего.
Совершенно очевидно, что подобные документы не должны были попасть в руки нынешней власти.
Когда же я все это изложил хозяину квартиры, он сам предложил мне остаться, и я большую часть времени проводил в библиотеке, пытаясь среди многочисленных эзотерических и колдовских книг и рукописей отыскать хоть что-то об икринках Ктулху.
Тогда я еще по наивности не знал, что в простых книгах подобные знания отыскать нельзя.
Сколько корил я себя потом за то, что не вмешался в происходящее, не попытался подать свой голос против кровавой власти большевиков! Но тогда все происходящее за стенами квартиры Троицкого казалось мне неважным, несущественным. И вот после многих недель безрезультатных поисков в голову мне пришла одна безумная мысль. Если жемчужины столь похожи между собой, что даже опытный человек не может их отличить, то почему заклятия должны быть разными?
Что если попробовать воздействовать на жемчужину заклятием вызова предыдущей жемчужины, а потом…
Впрочем, это потом казалось мне слишком неопределенным.
Выждав, когда Троицкий в очередной раз отправится в город на поиски съестного, я начертил на полу в библиотеке пентаграмму, только в этот раз в защитную фигуру я поместил «жемчужину». Мне совершенно не нужен был бродящий по городу демон, потом, по памяти прочел заклятие. И что удивительно, колдовство сработало, однако не так как нужно. Вместо демона передо мной открылся туннель — туннель ведущий неведомо куда… В мир демонов или… Я тогда и понятия не имел, что может все это означать. Я всего лишь произнес заклинания, а потом в пентаграмме, где должен был появиться демон, возникло странное свечение, словно в воздухе подвесили сотню хрустальных капелек и они, повинуясь движению невидимой руки, закружились в странном хороводе, постепенно образовывая трубу, уходящую в бесконечность. Я тут же обошел пентаграмму, пытаясь понять, куда же ведет этот странный ход. Однако представьте себе мое удивление, когда этот ход начал поворачиваться следом за мной. С какой стороны пентаграммы я бы ни стоял, я всякий раз оказывался у входа в коридор.
