Место было колоритным как в прошлом, так и ныне.
— Ты любишь это место, — заметил Бартоломью, шедший рядом.
Кейти пожала плечами:
— Это дом. Если ты привык к красивым осенним краскам Массачусетса, то домом становится он. Здесь это вода и безумие. Да, я люблю его.
Она остановилась и нахмурилась, глядя через Саймонтон-стрит.
— Что такое? — спросил Бартоломью. — Я ничего не вижу. Даже красавицы в белом, которая появляется ночь за ночью.
— Свет.
— Свет? Он повсюду, и я не помню, когда его не было.
— Нет! Свет у входа в старый музей Беккета. Мой музей!
— Ты говорила, что официально приобретешь его только в субботу.
— Да, в субботу у меня встреча в банке — Лиам собирается прийти и помочь мне — и я подпишу последние бумаги, но…
В музее никто не должен был находиться. Беккет умер в восемьдесят восемь лет почти год назад — милейший старик, который мог бы жить вечно. У него было отличное здоровье. Но его жизнь зависела от единственной любви. Когда Леандра, его жена, скончалась в возрасте шестидесяти с лишним лет, он так и не оправился. Беккет не приставил пистолет к голове и не принял чрезмерную дозу лекарства — он просто утратил любовь к жизни. Лиам Беккет, друг Кейти со времени ее возвращения — они не были друзьями ранее, так как Лиам окончил высшую школу до того, как она начала учиться в старших классах, — был душеприказчиком состояния, и он скорее снес бы музей, чем вложил бы деньги в его ремонт. Здание годами стояло закрытым, но Кейти любила его с детства и давно мечтала вдохнуть в музей жизнь. Она уговорила Лиама согласиться. Дэвид Беккет, кузен Лиама и содушеприказчик состояния, еще не написал о своем решении. Последние несколько лет он работал в Африке, Азии, Австралии и других дальних краях, и Лиам не сомневался, что Дэвиду безразлична судьба музея. Если бы он даже вернулся, то вряд ли остался бы на островах. Уехав десять лет назад, Дэвид не хотел возвращаться домой.
Его бывшая невеста, главная любовь его жизни, хотя она покинула его, была убита. Задушена. Ее оставили здесь, в семейном музее, в позе легендарной Элены Милагро де Ойос.
Дэвид попал под подозрение, но у него было алиби — дедушка и бабушка. Правда, это алиби не вызывало особого доверия — в конце концов, что они могли сказать? Но он не убежал — ждал окончания расследования и потом уехал, чтобы больше не возвращаться.
Кейти знала, что некоторые все еще подозревают Дэвида. Она помнила его, но лишь смутно. Здесь он был школьной спортивной звездой. Шон, его старший брат, тоже любил спорт.
