Надеюсь в конце будущей недели быть в Париже. Насчет «Возрождения» и письма Терапиано о его уходе дело, вероятно, объясняется тем, что Терапиано теперь в большой дружбе с Померанцевым, а Витт отказался печатать продолжение померанцевского романа[361] и чуть ли не предпочитает даже судиться, чем уступить (а еще более категорически отказался от продолжения Одоевцевой[362], сказав будто бы, что «на чистых страницах нашего журнала нет места адюльтерным пошлостям»).
До свидания, дорогой Марк Александрович. Передайте, пожалуйста, сердечный привет и поклон Татьяне Марковне.
Ваш Г. Адамович
P.S. Pour en finis[363] с Шопеном: я впервые слышу, что одна из его сонат приписывается Мошелесу. Но во всяком случае, речь может идти только о Первой сонате, вещи юношеской, сравнительно слабой, очень редко исполняемой (и тогда соната с похоронным маршем оказалась бы не второй, а первой!). Насчет Третьей сонаты сомнений никаких быть не может, и приписывать ее Мошелесу — слишком большая для него честь. При всем моем уважении к музыкальной учености Л<еонида> Л<еонидови>ча, думаю, что он что-то тут напутал.
P
S. Кто, какой «авторитетный человек» сравнил Розанова с Паскалем?[364] Я оттого об этом спрашиваю, что месяца три назад, в статье для № 4 «Опытов» (которые на днях выходят) написал:
«…наши литературные неврастеники сравнивают Розанова чуть ли не с Паскалем»[365].
Помню, что такие сравнения делали, но теперь хочу знать, кого именно я обидел.
79. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 19 марта 1954 г. Ницца 19 марта 1954
Дорогой Георгий Викторович.
Пишу кратко, — только для того, чтобы от души Вас поблагодарить за Ваше письмо от 17-го. Со дня кончины Ивана Алексеевича ничье мнение не может быть мне более ценно, чем Ваше. Вы, верно, себе представляете, как меня обрадовало Ваше суждение.
Мне, разумеется, чрезвычайно приятно и то, что Вы написали или пишете об «Ульмской ночи» для «Нового русского слова». Я и по сей день не знаю, кто у них помещает (или поместил?) рецензию. Вероятно, кто-либо из приятелей мне прислал бы ее, если б она появилась.
Относительно «безмерности». Почему же только Пушкин и Тургенев? Я на странице 248 назвал много имен[366] — и ведь не ограничился именами, говорил и о фактах. Понимаю, конечно, что Вы в письме этого не обсуждаете.
Теперь из Вашего письма узнал, в чем дело с Терапиано и Виттом. Не знаю только, кто еще ушел из журнала. Георгий Иванов и Померанцев?
О Розанове — Паскале говорил Мережковский. Если память мне не изменяет, то он это и напечатал
