– Что же случилось потом?
– А потом я не помню, – ответила Полина. Она и впрямь не помнила, только отдельные ощущения, тени: что-то черное, шелестящее, резкую нестерпимую боль, шедшую откуда-то изнутри, всплески холодной воды в реке, невнятный плачущий голос, а затем – нечто светящееся, охватывающее ее тело будто руками, приносящее покой и облегчение под звуки дудочки или флейты. Это последнее воспоминание было живым, оно имело плоть и скорее всего, как представлялось Полине, касалось настоящего человека. По крайней мере, ей хотелось так думать.
– Совсем не помнишь? – уточнил собеседник. – Ничего и никого?
– Нет, совсем ничего и никого, – сказала девочка, решив, что «нечто светящееся и теплое» вряд ли было именно тем, что от нее хотели услышать. – Но почему ты этим интересуешься?
– Тогда ладно. Теперь, Полина, нам придется тебя ненадолго покинуть – важные дела! – не ответив на последний вопрос, Митя махнул ей рукой, и друзья скрылись за поворотом. Девочке показалось, что на его ладони были начертаны какие-то бледные мелкие знаки, но ни одного из них она не успела разглядеть.
– Ты с кем-то разговаривала? – спросила Маргарита и, хлопнув дверью, спрыгнула со ступенек. – Или мне уже мерещится?
– Да, разговаривала. Хотя кто знает? Может быть, мне эти люди привиделись? Один раз со мной здесь уже было такое: колодец появился прямо из ниоткуда, а потом снова исчез, как мираж…
* * *
Большая дорога имела множество развилок, повсюду стояли указательные камни с вырезанными на них надписями. «Прямо пойдешь, к Яге попадешь». И Полина с Маргаритой послушно шли в указанном направлении.
Туда же шагали и другие ребята.
– Интересно, почему это собрание называется Снадобьями? – пробормотала Полина.
– Нашла у кого спрашивать. Может быть, нас опоят какими-нибудь колдовскими отварами? Или научат их делать? Не знаю, что еще это может быть.
– И зачем нам это?
– Чтобы не умерли от безделья, – усмехнулась Маргарита.
Полина никак не отреагировала на слова подруги. Она снова почувствовала себя белой вороной, когда перед ее глазами мелькнули кудри до пояса и длинная огненная коса, вырывающаяся прямо из-под пушистого венка полевых цветов.
– Маргарита, ты не знаешь, почему в этой деревне у всех девушек длинные волосы?
– Не знаю. Но моя бабуля никогда не разрешала родителям даже подровнять мне волосы. Они долго не понимали почему и считали это просто старческим чудачеством. Но каждый раз, когда они втайне от бабушки пытались меня подстричь, что-то случалось! То ножницы ломались, то парикмахерская закрывалась прямо перед нами! В конце концов меня оставили в покое.
