* * *
Когда государь Николай Павлович приехал на коронацию, он говорил с батюшкой о печальном происшествии 14 декабря и о том, как должно воспитывать детей в таких правилах, чтобы не могло чего-либо подобного случиться. Батюшка говорил: «Позвольте заметить вашему величеству, что большая часть молодых людей, замешанных в этой истории, — ваши воспитанники, а не наши». Так он оставался всегда верен своему откровенному характеру.
Раз, когда Александр Павлович стал шутить с батюшкой в довольно нескромных словах, отец мой сказал ему: «Это с вашей стороны тем хуже, что я не могу требовать от вас удовлетворения, как бы поступил с частным человеком. Это несообразно с обычною деликатностью вашего характера». Так люди того века, привязанные всем сердцем к царскому семейству, умели со всем тем держать себя не подобострастно, но с достоинством. Отца моего любила царственная семья, может быть, еще и потому, что уважала его и остерегалась его чем-нибудь обидеть, зная между тем, что он душою был ей предан. Конечно, и тогда было много льстецов и людей подобострастных, но все-таки обхождение с царями и их семейством было свободнее и благороднее. Краткое царствование Павла Петровича не успело испортить духа, влитого в нацию Екатериною.
Когда Государь Александр Павлович кончил жизнь, отец мой поехал в Петербург поздравить Николая Павловича с восшествием на престол.
Императрица Мария Федоровна спросила его об Аракчееве. Отец мой стал говорить искренне, что он думал о нем. Тогда она сказала: «Ах! пожалуйста, не говорите о нем дурного, это был друг императора Александра». Тут вошел великий князь Николай Павлович и увел моего отца к себе в кабинет. «Не говори матушке об Аракчееве, ты ее расстроишь», — сказал он. «А вам могу я говорить?» — «Мне, конечно, ты можешь все говорить». — «Ну так я вам скажу, что пока вы здесь церемонитесь с вашим братом в том, кто должен взойти на престол, Аракчеев занят тем, чтобы разыскать убийц своей любезной. Все тюрьмы новгородские полны, и у него множество царских бланков, так что он может ссылать в Сибирь кого угодно». — «Хорошо, что ты мне это сказал, — ответил Великий Князь, — я сам ничего не могу сделать, но сего же дня соберу Государственный Совет, который немедленно пошлет курьера взять бланки. Я не могу тотчас удалить Аракчеева, так как он был дружен с моим братом, но ты можешь всем сказать, что при мне он не будет иметь той силы, которую имел». Так и было исполнено.
