– Что это за страх божий? – Синклер смотрел на тщательно разглаженный рисунок чудовища, сделанный карандашом на небольшом листке, видимо, вырванном из блокнота.
– Наш человек случайно пересёкся с Маугли. Так, сэр, мы обозначили…
– Я помню, что так мы называем этого сталинского выкормыша, – зло бросил Синклер и вопросительно посмотрел на полковника в ожидании пояснений.
– Это было нарисовано им во время полёта на дирижабле «Дерулюфт» рейса Москва – Женева. Потом, к сожалению, агент потерял его, но вот эти два наброска сумел вытащить из мусорной корзины.
– Бред сумасшедшего, – губы адмирала сомкнулись в тонкую линию.
– А вот доктор Кеттел, молодой, но весьма уважаемый специалист в области психологии и психиатрии, утверждает, что рисунок сделан безусловно в твёрдом уме и здравой памяти, так как имеет очень высокую степень детализации, не свойственную рисункам психически больных. Кроме того, у меня есть заключения нескольких биологов из Королевского общества, и они также утверждают, что нарисованное существо безусловно может существовать. И Альфред Адлер, тоже психолог и психоаналитик, обратил наше внимание на два момента. Первое – это трубки, идущие по всему телу и к голове, что косвенно указывает на искусственно созданное существо, а второе – вот на это, – тонкий карандаш упёрся в вытянутую голову чудовища.
– Что там? – адмирал потянулся за лупой и склонился над рисунком. – Звезда?
– Да, сэр. Полагаю, что есть вероятность существования подобного создания как минимум в одном экземпляре, и оно используется красными в военных целях.
Адмирал отложил лупу и откинулся на спинку кресла. Он знал кое-что ещё, чего не знал Адер, и поэтому узор в его голове вырисовывался куда чётче. Он встал, подошёл к стенному сейфу и, нащёлкав код, распахнул тяжёлую створку.
– А что вы скажете на это?
На стол перед полковником плюхнулась тоненькая пачка фотокопий рисунка, где был явно изображён летательный аппарат. Но какой! Крестообразные крылья, тонкий вытянутый нос и явно пушечное вооружение на концах крыльев.
– Вот уже год итальянские, германские и русские авиаинженеры работают в условиях высочайшей секретности. Это всё, что нам удалось получить, и не спрашивайте, как. Фактически чудом.
– Вы полагаете, что они делают вот это? – полковник поднял фотографию.
– Я ничего не полагаю, – отрезал Синклер. – Я просто спрашиваю вас. Кстати, можете подшить к делу.
– Признаюсь, сэр, в голове у меня версии одна причудливее другой, – Адер покачал головой.
