— Фройляйн, — Отто с видимым усилием держал себя в руках, — Я не сделаю исключения ни для кого, если он причинил вред барону. Вы не согласны?
— Разумеется, согласна. Я лишь прошу вас не рубить с плеча и не убивать его раньше, чем выяснится его виновность.
Отто молчал секунд пять, уставившись в пол. Сказал, наконец, глядя на нее исподлобья:
— Вряд ли выйдет, фройляйн. Я видел, что он заодно с террористами. Я пытался его догнать после покушения. Он не остановился. Это единственный, кто смог от меня когда-либо уйти. Чтобы выяснить виновность, лучше убить. «Третий глаз» способствует честности. Кто для вас важнее? Ваш дед или какой-то тип, от которого двадцать лет ни слуху, ни духу? Если второе — я не стану иметь с вами дел.
Эльза выдержала его взгляд, кивнула:
— Я поняла вас, герр Штальберг.
— Тогда вернемся к дневнику.
Она вновь склонила голову над записной книжкой. Барон писал тем же числом: «…Вернувшись домой, я первым делом пошел в свою библиотеку. Где-то я видел эти знаки, что были на зловещей могильной плите и вокруг! Я стал листать книги по практической магии. Моя коллекция огромна, но я нашел — и ужас обуял меня! Это был некромантический ритуал из книжки, что я купил в лавке у букинистов тому назад несколько месяцев. Там говорилось о том, как из живого человека вытянуть душу и поместить ее в чей-то труп, лежащий в могиле. Тогда душой можно будет управлять, как и телом, которое она оживит подобием жизни. Не понять смысл происходящего было невозможно: кто-то с помощью колдовства пытается получить власть над Эльзой! Хорошо, что я никому об этом не сказал: ведь помочь здесь может лишь столь же тонкая сила, раз ритуал уже начат. Здесь, в книге, описан и способ противодействия. У меня есть только месяц с лишним на подготовку: первого августа настанет решающая ночь. Я должен, храня тайну об этом месте, отправиться туда. Я во что бы то ни стало спасу Эльзу!
Моя бедная внучка! Вальтер сказал, что она в коме от своих опытов, от перенесенной операции, но я знаю правду… Этому не бывать, пока я жив!»
Дальше записи шли каждый день, становясь все более сумбурными.
«…Я существую словно в параллельном мире, о которых так любят говорить наши любители оккультного. Мистика и сверхъестественное — то, что интересовало меня всю мою жизнь, что составляло для меня приятный досуг и волшебство мира, — вдруг выросло вокруг меня стеной, отсекло меня от прочих людей. Я не смею нарушить молчание: этого требует обратный ритуал, что мне предстоит.
