И, круто развернувшись, старый священник проследовал на совещание командиров отрядов.
* * *
Когда представители Ватикана ушли, Ткач и Милош снова встретились в импровизированном «кабинете» ответственного за снабжение.
— Черт его дери, — пробурчал Милош, — И как все некстати сложилось! Тадеуш с этой его цацкой…
— Нет, — медленно ответил Ткач, — Это далеко не случайность. Знаешь, кто это был?
— Старик-то?
— Да. Это Умберто Бенини, друг мой, — если имя его тебе о чем-то говорит.
— Признаться, нет, — сказал Милош, — Разве что, кто-то его упоминал, но очень уж давно. Я не знаю, чтобы такой в каких-то нынешних делах участвовал. Или это псевдоним?
— Не псевдоним. Отец Умберто явился собственной персоной, так он всегда и делал. Но ты прав: очень уж удивительно узнать, что старикан в игре. Страшно подумать, сколько ему может быть лет. Он ведь легенда…
Он лет пятьдесят назад еще начинал, — в восьмидесятых годах прошлого века, в Италии. Тогда как раз Папская область приказала долго жить, а итальянские власти выгнали со своих земель французов. Но с папой, представь, итальянцы общего языка не нашли. Он у них жил практически затворником в собственном Ватикане, и стерегли его у всех дверей, чтоб не сбежал. Это же, — вообрази только! — был бы международный скандал… Но мало было папе этих проблем — так у них еще и внутри раскол начался, в церкви-то. На два лагеря разделились священники: на ортодоксов… на традиционалстов, то бишь, — и на обновленцев.
Ну вот, тогда-то он себя и проявил, — Бенини. Он был ортодоксом, да еще каким ревностным. Но главное — он попытался организовать, наконец, в Ватикане спецслужбу. Со времен Папской области они лишились очень сильной сети, а новой не было. Сначала он преуспел, но в итоге надорвался и погорел. Он, фактически, все замкнул на себя, — отчасти от недоверчивости, отчасти потому, что с окружением ему не повезло. Церковь давно сдала те позиции, за которые он боролся. Но, с другой стороны, то, что он сделал, для одиночки было грандиозно. Он заменил собой целую контору, к тому же, умудрился изобрести светочувствительную бумагу и много чего еще, — да и вообще, в технике прогресс он вполне приветствовал, не то, что в вопросах веры…
Но все-таки итог его работы выглядел, как поражение. Казалось, он тогда сгинул в безвестность. Я, признаться, тоже так думал. Но теперь, похоже, придется другие версии строить. Еще тогда некоторые говорили, что он на самом деле просто разуверился в церкви как в платформе для своей разведки и решил прилюдно исчезнуть, заметя за собой след… Как бы то ни было, это очень сильный игрок, Милош. Кем бы он сейчас ни представлялся, — священником Ватикана, агентом итальянской СИМ, или еще кем-нибудь — прежде всего, он серый кардинал, который привык сам дергать за все нитки.
