— Очень хорошо! Мы собираемся организовать в школе музей. Найденные экспонаты поместим в исторический отдел.
Я было хотел заметить, что разговор идет о редкостях мирового значения, но подумал, что рано еще об этом говорить.
— Да, о скольких вещах нам предстоит предварительно переговорить, сколько подробностей рассчитать, — задумчиво сказал Николай Викторович и взглянул на часы. — Простите, мне ужасно неудобно перед вами, — быстро сказал он, — нам пора в тренировочный поход.
Что ж, мне оставалось только пробормотать: «Ничего, ничего…» И я снова вспомнил о скумбрии.
Мы договорились, что во вторник я опять приду в их школу к последнему уроку. Николай Викторович еще раз попросил у меня прощения и дал честное слово, что ни за каким станком больше не поедет.
— Гриша, подойди сюда, — позвал он.
Небрежно заложив руки за спину, к нам подошел высокий толстогубый мальчик. Его светлые волосы торчали, как петушиный гребешок. Видимо, мальчик очень гордился своей прической и постоянно взбивал ее кверху.
— Командир отряда, видишь часы? — Николай Викторович постучал по левой кисти. — Если через десять минут не будете готовы, мы опоздаем на поезд. Знаешь, как в армии командуют?
— Есть как в армии! — звонко крикнул Гриша и подбежал к мальчикам. — Ребята, этот конец сюда заложить! Этот отсюда давай! Держи веревку!
Руки мальчиков и девочек забегали. Одна палатка, другая исчезли в недрах чехлов, кастрюли и ведра загремели…
Николай Викторович отвел меня в сторону.
— У меня к вам есть одно дело, — прошептал он. — Школьный врач сегодня из-за вас мне сказала кучу неприятных слов. Вы же Гале выдали справку?
— Вообще при шумах в сердце подобного характера я обычно разрешаю заниматься туризмом, — холодно возразил я. — Но школьный врач, постоянно наблюдающий за девочкой, лучше меня ее знает. Я мог недостаточно внимательно ее осмотреть.
— Позвольте, — загорячился Николай Викторович, — Галя мне дала честное пионерское, что была у вас на приеме целых полчаса и даже другие ребята начали волноваться. Неужели она мне все наврала?
— Нет, вам она говорила чистейшую правду.
— А я так обрадовался вашей справке, — сказал Николай Викторович, — я считал, Галя может идти с нами в поход.
— Раз школьный врач возражает, я просто не имею права оспаривать ее мнение.
Я начал раскаиваться, что поторопился тогда с Галиной справкой.
— Ну что ж, нельзя так нельзя, — вздохнул Николай Викторович. — Хотя я никогда не сумею убедить Галю, что мы поступили с ней справедливо, — с досадой добавил он и отошел от меня к ребятам.
