Не успел он эту идею отвергнуть, как различил женскую фигуру к нему из-за угла направлявшуюся; от этого видения он быстрыми шагами двинулся через дорогу к Тёрл-стрит, ужасно краснея. Она его видела? Она видела, что он ее видел? Он услышал, что она бежит за ним. Не оборачиваясь, он ускорил шаг. Она его догоняла. Он невольно побежал — побежал как заяц и на углу Тёрл-стрит взмыл как форель, тротуар к нему взмыл тоже, и герцог с грохотом упал ничком.
Нужно незамедлительно сказать, что боги в этом происшествии совершенно не виноваты. Апельсиновую кожуру на углу Тёрл-стрит в то утро бросили действительно по их велению. Но поскользнуться на ней предначертано было не герцогу, а ректору Бейллиола. Не следует думать, будто боги до мельчайших деталей предусматривают все, что с нами случается. Они обычно намечают приблизительные контуры, а нам предлагают заполнить их на свой вкус. Что касается материй, о которых повествует эта книга, именно боги подвигли ректора позвать внучку в Оксфорд и в вечер ее прибытия пригласить на обед герцога. Они же на следующий день (во вторник) толкнули герцога на смерть. По их замыслу, он свое намерение должен был осуществить тогда же, до или после гонок. Но в их планы вмешалась оплошность. Они забыли вечером в понедельник выпустить черных сов; поэтому смерть герцога понадобилось отложить. Так что они побудили Зулейку его спасти. Дальше они позволили трагедии идти своим чередом, где-то добавив удачные штрихи и отвергнув лишнее, например, не дав Кейти открыть Зулейкино письмо. То, что герцог перепутал Мелизанду с ее госпожой, не входило в их замысел, как и то, что он от нее побежал; они в самом деле огорчились, когда ему досталось уготовленное ректору Бейллиола происшествие с апельсиновой кожурой.
Их, однако, падая, проклинал герцог; их же он проклинал, на локте приподнявшись, чувствуя боль и головокружение; к ним же обратил он яростную хулу, увидев, что над ним склонилась не та, которой страшился, а невинная ее служанка.
— Месье ле Дюк повредился — не так? — 3aдыхаясь, сказала Мелизанда. — От мисс Добсон письмо. Мне сказать «отдай в свои руки».
Герцог принял письмо, сел и порвал его в клочья, этим подтвердив подозрение, возникшее у Мелизанды, когда он пустился от нее. наутек, что все английские аристократы безумны, без ума и в безумии.
— Nom de Dieu![90] — воскликнула она, заламывая руки. — Что сказать мне мадмуазель?
— Скажите ей, — герцог удержал слова, которые могли бы покрыть стыдом его последние часы. — Скажите ей, — сказал он вместо них, что видели Мария на развалинах Карфагена,
