* * *
Я выхожу из дома, и меня поглощает суетливое движение улиц. Дома, перекрестки, набережные и мосты. Мельтешение и звонкий смех прохожих. Метро. Выхожу на своей станции. И вот я почти дома, убегаю от мыслей. Просто иду…
Он лежит на проезжей части, рядом с тротуаром, по которому сотни людей каждый день спешат: из дома на работу и с работы домой, к любимым и нелюбимым, к счастливым и несчастным. Маленький пес с густой курчавой шерстью, сбившейся от грязи и сырости. Он лежит, свернувшись калачиком, и, кажется, спит.
Внезапно я вздрагиваю, в кармане вибрирует телефон. Я совсем забыла, что отключила звук, чтобы не донимали журналисты.
– Включи телевизор. Десятый канал! – кричит в ухо взволнованная Ирина.
Это второй случай, когда она звонит мне, и в моей душе вновь возникает гнетущее, подавляющее чувство, которое невозможно объяснить ни страхом перед этой напористой женщиной, ни виной перед ней. Это какое-то необъяснимое явление – природы, погоды или моего личного кошмара…
– Я не дома, на улице. Что случилось?
– Кирилл с ума сошел. Ты должна, должна мне помочь! – почти кричит она.
Но по ее голосу я понимаю, что она не столько находится в смятении или отчаянии… сколько не может справиться с нахлынувшей на нее злостью.
– Представляешь, сидит в студии и рассказывает, какая я плохая, чуть ли не рабовладелец… «Бедный» мальчик! Его поймали с беременной девицей, когда он изображал любовь с тобой, и теперь я во всем виновата…
– Ничего не понимаю… Вы шутите? – это даже не вопрос, а просто несколько слов, которые я произношу без всякой интонации.
– Нет, – отвечает она. – Ты должна выступить с опровержением.
Мне очень хочется сказать, что я ей ничего не должна, Марк и за меня с ней расплатился сполна, – но природная тактичность вновь тормозит меня. Я уже научилась защищаться, но все еще не умею нападать и хамить.
– Опровержением чего? – уточняю я, будто мне неизвестны все ее мотивы.
– Ну, что между мной и ним ничего не было и нет.
– Как я могу это утверждать?
Умение задавать вопросы – лучшее оружие против манипуляций со стороны таких стальных особ, как она. Друзья Ирины, люди из ее окружения, должно быть, никогда не говорят ей о своих желаниях и интересах. Она давно привыкла воспринимать свои цели и планы как часть жизни других и делает все, чтобы на самом деле так и было.
– Ты хочешь, чтобы на тебя надавили как следует, да? – зло говорит она. – Ну, так я сделаю это.
– Я ничего не хочу. У меня давно другая жизнь…
