Оракулу снился сон. Оказавшись в стенах Веталийского дворца, он чувствовал, как все, что давно пытался забыть, снова всплывает из глубин подсознания. И, если мысли и желания он мог контролировать, то над сновидениями был не властен.
Ему снилась огромная пустая зала, в мозаичный пол которой были встроены магические стеклянные шары, испускавшие слабый свет. Белые стены, массивная люстра, вмещающая в себя три ряда свечей, и потолок, до которого ребенку никогда не дотянуться, украшенный рисунками лучших художников Этернала. Сюжеты прошлых веков оживали вокруг, начиная от сцен зарождения жизни и трагических развязок. Однако для всех картин было характерно лишь одно – общая тема жертвоприношения.
Здесь мальчик чувствовал себя лишним. В то время, как кое-кто другой…
Музыка звучала сначала приглушенно, потом все сильнее, громче, словно река, набирающая силу из одного маленького ручейка. Все, кто ее слышал, – от самого лорда до последнего слуги, – останавливались, замирали в восхищении, и долго стояли на одном месте, забыв обо всем.
Сегодня сестра играла особенно хорошо.
– Леди Морисмерт унаследовала не только красоту и магические способности своей матери, но и ее талант к музыке, – перешептывались няни. – Ах, зачем лорду вообще понадобился второй ребенок?
Мальчик смерил холодным взглядом почти неотличимых друг от друга старух в черных робах, которые, по традиции присматривали за наследниками лорда, и в очередной раз пожалел, что отец не лишил своих рабов языка. Пусть бы думали, что хотели, но не смели произносить это вслух.
«Когда я стану лордом, я вам это припомню».
Он перевел взгляд на девочку, сидевшую на обитом бархатом табурете, и сжимавшую в тоненьких руках лютню. Она была подобна свежему ветру, ворвавшемуся в мрачный зал: легкая, нежная, извлекающая волшебную музыку одним прикосновением.
На девочке красовалось платье с прозрачными вставками, вырез которого был отделан блестящей тесьмой. За ее спиной трепетала накидка, похожая на крылья бабочки.
За окном серыми хлопьями падал снег, и мальчик невольно поежился, глядя на ее легкий наряд. Удивительно, но она совсем не мерзла. И, когда бы мальчик ни дотрагивался до сестры, ее прикосновение согревало. Магия, которую превозносил отец, и которой опасались даже сильные представители других кланов, чувствовалась в каждом ее движении.
