Девушка хотела было сказать, что все хорошо, и завершить неприятный разговор, но внезапно передумала. Было в её случайном знакомом что-то располагающее. Словно он, несмотря на молодость, уже не раз побывал в различных переделках и мог дать дельный совет. А ей уже давно хотелось хоть кому – то довериться.
Она описала свое видение быстро и довольно бессвязно. С трудом переведя дыхание, Данель посмотрела на собеседника, втайне надеясь, что он скажет, что она просто переутомилась, и ничего страшного или особенного в этом нет.
Но синеглазый парень только помрачнел и негромко посоветовал:
– В будущем постарайтесь ни с кем не откровенничать так же, как со мной. В этой стране провидцев не любят, считая их способность не даром, а проклятием. Когда – то, в старых свитках, мне довелось прочитать историю Кассандры. Она предсказала разрушительную войну и многочисленные жертвы. Но никто к ней не прислушался. Кассандра была вынуждена наблюдать, как люди, проклиная ее дар, умирают каждый день. Поэтому, повторяюсь, не стоит откровенничать о своих способностях не только с первым встречным, но даже с человеком, которому вы можете доверять.
– Но я… Ведь эти видения могут помочь спасти чью – то жизнь! – Данель сложила руки на груди и нахмурилась. Почему – то именно сейчас ей захотелось возразить.
Рой насмешливо вскинул брови:
– Помочь? Правда? Вы можете контролировать эти видения? Или хотите найти человека, который мог бы их истолковать?
– Не знаю… я… – Данель неуверенно покачала головой.
– Я повторю то, что сказал: не преувеличивайте значение этих видений и никому о них не рассказывайте. Не ищите справедливости, попытайтесь стать счастливой. Иначе ваш дар обернется ловушкой. – Не поясняя, что именно он имел в виду, Рой Ко принялся как ни в чем не бывало перебирать эскизы Данель, аккуратно сложенные в папке.
Девушка хмуро следила за ним, не зная, стоит ли спорить. В конце концов, она видит этого парня в первый и последний раз в жизни. Так может, их ссора яйца выеденного не стоит?!
– Красиво… – Наконец, похвалил Рой, и Данель почувствовала, что щеки заливает румянец. То был набросок, на который она потратила не один, и не два дня, а целый месяц, рисуя с натуры. Впрочем, даже сейчас, не имея той картины перед глазами, она могла по памяти написать такой же пейзаж, потому что долгое время из окна башни видела лишь это – верхушки деревьев, желтые полотнища полей и легкую дымку облаков. Главным достоинством этого рисунка была дань одиночеству, воспетому за его грустную красоту, но способному сильно ранить.
