Значит, это все-таки я…
Я снова вернулась на диван. И когда же это произошло?
Голова моя работала на редкость ясно. Я знала, что наша память устроена таким образом, что в самых тяжелых, стрессовых случаях она может заблокировать какие-то моменты нашей жизни. Стереть – навсегда или на время.
Значит ли это, что я, которая все эти годы замужества вынашивала сценарии убийства мужа, все-таки привела приговор в исполнение? Интересно, и что же было последней каплей?
Я улыбнулась: должно быть, меня вывела из себя улыбка (точнее, приторная улыбочка) Сережи, обращенная ко мне в тот момент, когда я пообещала ему кабриолет. А может, то, с какой грубостью и даже жестокостью он взял меня там, в прихожей? Словно я была коза, а не утонченная женщина. По сути, меня изнасиловали.
Я смотрела на то место, где должен был стоять Сережа в тот момент, когда я выстрелила в него. Как он здесь оказался? Ведь когда я уезжала на дачу к Машке, Сережа спал. Вероятно, это были последние «кадры» того дня, сохранившиеся в моей памяти и связанные с мужем. А на самом деле я разбудила его, позвала в гостиную, он вошел, я подозвала его поближе, потом взяла с кресла подушку, прикрыла ею свой приготовленный заранее пистолет и выстрелила. Прямо в сердце.
Что было потом?
Я схватила эту же подушку и поспешила прикрыть рану на его груди, чтобы кровь не вытекла на паркет. Схватила труп за ноги и поволокла в гардеробную. Сколько раз я мысленно это проделывала! Мне почему-то казалось, что звук выстрела, пусть даже мой пистолет с глушителем, все же может быть услышан соседями. И вот на этот случай, если вдруг в мою дверь позвонят, я открою, притворюсь разбуженной и скажу, что ничего не слышала… И даже если мне не поверят и ворвутся в мою квартиру, то гостиная моя будет чистой, бескровной. Вот только пух… Да кто их вообще пустит в квартиру?!
Нет, нет, никто и ничего не услышал. Иначе меня бы давно арестовали. Так, а что было потом? Я, находясь в шоке, затолкала тело мужа в гардеробную комнату, в мягкость подолов платьев, прикрыв его ими. Вот откуда микрочастицы ткани, черный волос. Да это мой волос! А лепесток красной розы – розы осыпались, когда раздался выстрел или когда я тащила тело и слегка коснулась засохшего букета.
Я метнулась в гардеробную и почувствовала легкое головокружение, обнаружив примятость в ряду висящих на плечиках нарядов. В том самом месте, куда я, опять же мысленно, затолкала труп…
Раздвинув руками платья, я увидела гусиный пух, целое облачко, застрявшее в кружеве черного вечернего платья. Я прикоснулась пальцами к перьям и увидела, что они в одном месте бурые. Кровь?
