Мысленно я вынула из потайного кармана своего соболиного манто кинжал и вонзила по очереди сначала в эту девушку, потом в Сережу. Я и тогда не поняла, в каком случае получила больше удовольствия, в первом или во втором. Я ненавидела их тогда обоих, мое воображение живо нарисовало мне картинку: обнаженные молодые тела, переплетенные наподобие виноградных лоз…
Помнится, я тогда рано ушла, не осталась на банкет, который устраивали Паравины, опекавшие юное дарование. Возвращалась на машине одна, слушая Шаде, и плакала. Вышла из машины, подошла к своему подъезду, и тут же из темноты заснеженных деревьев вышел Юра. Он просто молча стоял и смотрел на меня.
– Ты чего здесь? – Мой голос разбух от слез. – Катю ищешь? Но она не со мной.
– Я к вам.
– Что-нибудь случилось?
– Ну да. Все время думаю о вас.
Я от неожиданности чуть не рухнула, ноги мои подкосились, и мне пришлось прислониться к стене дома.
– Ты чего это? – Волна нежности накатила на меня. – Юра?
– Не знаю. Просто думаю о вас и ничего не могу с собой поделать.
– И?
– Вы плачете. Я могу вам помочь?
Я улыбнулась, картинка со стоящим передо мной Юрочкой затуманилась, сменяясь на другую: рука Сережи ловит девичью руку, пожимает ее…
– Мы можем поехать ко мне и там спокойно обо всем поговорить.
– Юра, дорогой, но о чем я могу с тобой говорить?
– Я на машине. – Он кивнул на скромный «Форд», слегка припорошенный снегом, стоящий чуть поодаль от моего «Мерседеса». Судя по снегу, Юра дожидается меня несколько часов.
– Я тоже. – Я знаком предложила ему сесть в мою машину, села сама, завела мотор и поехала в полную неизвестность.
Никто еще не был со мной так нежен, как Юра. И только с ним я ощущала себя легкой, изящной и желанной.
Думаю, что он был единственным человеком, который меня по-настоящему любил. И любит до сих пор.
– Ты же всегда хотела этого, – сказал мне Юра.
Мы расположились с ним на диване. Я легла и положила голову ему на колени. Он запустил пальцы в мои волосы и принялся перебирать их, играть ими. Я закрыла глаза. Какая водка, когда есть Юрины руки, его нежность, успокаивающая, придающая силы.
– Я не хотела, хотя много раз представляла себе его смерть. А как ты думал – он причинял мне такую боль!
– Тебе надо было расстаться с ним, и ты это всегда знала. И Катя тоже переживала за тебя. Конечно, мы говорили о тебе, все понимали… Но разве ты кого-нибудь слушаешь?
– Я любила его, – сказала я, чувствуя, что раздваиваюсь, потому что Юру я любила тоже, но какой-то другой, совершенно другой, но не менее сильной, а может, и более сильной любовью. – Не так, как тебя. Он был сделан из другого материала, вечно ускользающий и никому не принадлежащий. Он был как бриллиант, как драгоценность, очень дорогой и очень холодный.
