— Матушка Бажини, не пристало вам с грязной отступницей разговаривать, душу свою марать, — вступил в абсурдный диалог крепкий широкоплечий мужчин, обнажённую грудь которого пересекал безобразный, криво сросшийся шрам. Его и без того узкие, раскосые глаза презрительно сощурились, превратившись в щёлочки. Надо же, какие мы высокомерные!
— Молчи, Враниж, тебе слово не давали, — беззлобно огрызнулась старушка.
— Нельзя её принимать, богов гневить, — не унимался шрамированый.
— Тебя спросить забыла, — ответила бабушка. А она мне уже нравится!
— Старейшины будут не довольны, — выпятил шрам мужик.
— Кто бы выступал, а тебе помолчать следовало бы.
Пленённый воин, не воин, — проявила истинно женскую вредность бабуля.
— Так и вы пленённая, — искренне возмутился воин.
— А мне можно, я жрица, нам всё можно. А вот воин плену предавшийся, да жизнь больше чести хранивший, позор для племени и богам недовольство, — ответствовала боевая бабушка. — И то, что сбежал подлогом, продавшись злодеям за малое, тоже позор.
Опозоренный и продавшийся замолчал и насупился.
— Не видишь ты, душа твоя сухая, дева силу хранит, чистоту несёт. К себе возьму, богам как дар поднесу. Глядишь, и простит нас племя, — изрекла старая жрица и я совсем побелела.
Это что же получается, меня древним богам, которых и нет вовсе, в жертву принести собираются? Ну уж нет, я на такое не согласная!
— Ну, я, пожалуй, пойду. Хорошо у вас тут, но мне пора, -
промямлила и поползла на выход. Ползти было всего ничего, я же так у выхода из повозке у стеночки и сидела. Но я не успела! Позор или не позор, а воин со шрамом оказался на удивление прытким. Так и запрыгнул на меня. Крякнула, охнула и распласталась на шкурах.
— Ты чего творишь, богами обделённый?! — всплеснула сухонькими руками жрица.
Я её видела с трудом, хоть и голова была повёрнута в её сторону. Но после того, как ползущую на четвереньках меня с разбегу оседлал превышающий раза в три в весе воин, перед глазами всё плыло и в голове было на удивление пусто.
Кажется, мне сломали позвоночник…
— Так сама же сказала, что за неё нам прощение будет, -
растерянно проговорил шрамированный мужик, продолжая сидеть на мне.
Кажется, за меня уже никому ничего не будет. А обидно-то как, никого за убиение невесты императорского племянника и владыческого наследника не накажут. Женихов развелось, а заступиться некому. Горестно всхлипнула и провалилась в черноту, предварительно почувствовав хруст в многострадальном позвоночнике. Этот громила ещё и поёрзал, удобнее оседлав мою спину, или это мне уже посмертно привиделось?
