Его слова породили бурное волнение у женской половины семейства. Как только лорд Джулиан покинул столовую, чтобы у себя в кабинете приложиться к початой бутылке бренди, мать и дочь переглянулись и кинулись в маленький будуар, где леди Алисия занималась рукоделием и изредка писала письма. Была призвана старая Мейда, и началось великое совещание. Надо было как-то сделать девушке хоть скромный, но приличный гардероб. В ход пошло всё, что до сих пор было спрятано за семью замками, – леди Алисия хранила для дочери несколько отрезов полученных ещё от отца тканей для непредвиденного случая. Теперь такой случай настал. И закипела работа. Лорд Джулиан сказал, что выезжают они через два дня, времени было в обрез.
Когда наступил день отъезда, Дороти стало страшно покидать родной дом. Она уезжала ненадолго, но всё же в Лондоне, куда они теперь направлялись, поскольку болезнь графа не позволила ему покинуть городской дом, она не знала никого, и это казалось ужасным. Что она будет делать? Отец говорил, что у графской четы роскошный дом в столице и великолепное поместье в графстве Суррей. Сейчас, по-видимому, старшие братья все тоже там, и, надо думать, со всеми своими домочадцами.
– Слетелись, воронье, – бурчал он, – им, конечно, хочется поскорее урвать свой кусок. Как будто они и так мало имеют. Старший, Генри, наследник отца, тот и так всё целиком получит, вместе с титулом. Второй брат, Криспин, женат на Арабелле Уэстморленд и отхватил с её рукой и земли, и деньги, и завидное положение в обществе. Третий брат, Роджер, женился на Вирджинии Хантингдон и тоже получил хороший кусок. И всё им мало. Ух, стервятники!
Ехать пришлось в наёмном экипаже, громоздком и неудобном. Дороти сидела в уголке кареты тихонько, как мышка, и старалась занимать как можно меньше места. Отец её как будто и не замечал. Он был занят своими мыслями, и время от времени высказывал их вслух. Он, как понимала девушка, надеялся получить от отца хоть что-то, и в то же время сомневался, что это возможно. Ведь когда родители отправили его в деревню после особо выдающихся художеств, отец предупредил, что не даст ему ни пенса, и пусть сынок-шалопай учится сам обеспечивать себя, он денег на ветер бросать не намерен.
Дорога была долгой и очень нелёгкой. Но подошла к концу и она. Дороти была ошеломлена видом огромного города, его шумом и многолюдьем. Но больше всего её поразил сказочно прекрасный особняк, принадлежавший её деду. Он располагался в районе Челси, где гордо красовался среди таких же богатых строений. Дом был великолепен, и девушка оробела. Здесь, и правда, собрались все братья её отца, двое из них в жёнами. Все они весьма неприветливо смотрели на её отца, изо всех сил старавшегося произвести благоприятное впечатление, а на саму Дороти поглядывали с пренебрежением. И кто, спрашивается, она здесь, в этом роскошном доме, среди этих богато одетых и высокомерных людей? Девушка готова была уже расплакаться, когда в гостиную, куда они с отцом попали, вошла пожилая женщина, величественная и даже красивая, несмотря на преклонные годы.
