- Стой! - послышался хор безжизненных голосов, и прилепившиеся к головам Боуза и дюжины его незадачливых посетителей белые пуповины подняли их с пола. Некоторые держали в руках мечи или кинжалы, остальные - включая компанию дородных леди - подобрали с пола по тяжелому деревянному обломку.
Дойль посмотрел вверх, туда, где сходились белые жгуты, и увидел, что выросший на потолке белый пузырь превратился в огромное лицо без глаз, а жгуты тянутся вниз из его открытого рта.
- Дойль, - неправдоподобно в унисон произнесли все нападавшие, - забирай остатки своих людей и попробуй бежать отсюда так, чтобы мой гнев не смог найти тебя.
- Верно, Бургхард, - произнес Дойль, стараясь не выдать паники, - чародей скорее всего на кухне, где есть и огонь, и горячая вода, и что еще может понадобиться ему для его черных дел.
Дойль, Бургхард, Лонгвелл и еще один член Братства, невысокий, коренастый парень, рванулись к двери на кухню, но были остановлены трактирщиком и остальными.
Дородная леди замахнулась на Дойля, и тот с трудом увернулся от прямого левой, выбив концом меча из ее правой руки увесистый деревянный обломок, и почти мгновенно парировал выпад меча, нацеленный ему в грудь. Его тело рефлекторно качнулось вперед в ответном выпаде; в самый последний момент он опомнился и ударил в живот нападавшего не острием, а эфесом.
Леди преклонных лет выплясывала вокруг него, и в конце концов ей удалось вполне ощутимо заехать ему кулаком по почкам. Дойль взревел от боли и сделал ей подсечку, - воительница с грохотом рухнула на пол. Он взмахнул мечом и перерубил белую змею, тянувшуюся от ее головы, - жгуты разлетелись в разные стороны, и один, шлепнув по потолку, словно втянутая макаронина, исчез во рту белого лица. Поверженная леди захрипела.
Хотя бой требовал изрядного мастерства и внимания, бывшие посетители бормотали, словно сомнамбулы. Один из них серией коротких, но точных атак мечом - парируя которые Дойль изрядно порадовался тому, что Стирфорт Беннер в свое время занимался фехтованием, - загнал-таки Дойля в угол, продолжая бормотать нечто невразумительное, - может быть, он продолжал начатую за столом беседу:
- ...Могла бы хоть спросить, прежде чем выбрасывать, и на том спасибо, а теперь уж и погорячиться нельзя...
Видите ли, погорячиться ему нельзя, рассерженно подумал Дойль, с отчаянным усилием выбивая меч из руки погруженного в свои мысли противника.
- ...Да и кто бы не горячился, дорогуша, - невозмутимо продолжал этот мыслитель, отвешивая Дойлю сокрушительный удар, от которого тот с трудом увернулся, - ведь это как-никак мой любимый камзол...
