По команде Бургхарда все пятеро, пошатываясь, поднялись на ноги. Дойль чувствовал себя так, словно кинжал продолжает торчать в его ноге, и когда цепочка людей медленно двинулась вдоль причала к лестнице, он оглянулся и увидел за собой кровавые пятна, а на том месте, где лежала его нога, уже подернувшуюся льдом красную лужу.
- Держитесь за идущего перед вами и только поставьте ногу на лестницу, окликнул его Бургхард, уже поднявшийся наверх. - Мы вас дальше вытащим.
Пару минут спустя Дойль и пятеро членов Братства Антея сидели или стояли, шатаясь, на причале, задыхаясь, греясь жаром от горевшей лодки и набирая силу, поднимавшуюся по ногам от цепей, взбадривая не хуже глотка бренди.
- Он... он отправился дальше в убеждении, что покончил с нами, - выдохнул Бургхард, перевязывая порезанную руку носовым платком. - Нам еще повезло, что он спешил и использовал всего-навсего заклятие Адского Оживления, да и то наскоро. Если бы он как следует наложил заклятие Смертоносных Паров...
По льду в их сторону спешил человек.
- Эй, сукины дети! - возопил он; это, разумеется, был коротышка - владелец погибшей лодки. - Я вас всех притащу к магистрату!
Бургхард полез в правый карман здоровой, левой рукой, вытащил кошелек и встряхнул его.
- Примите наши извинения! - крикнул он, бросая его коротышке. - Тут хватит на новую лодку и на то время, пока вы будете ее искать!
Он повернулся к Дойлю и остальным.
- Мы потеряли шестерых, - тихо сказал он. - И некоторые из вас получили ранения, требующие лечения, - ваша нога, сэр, в частности, и второе по значимости наше оружие - кошелек - тоже иссякло. Посему не будет трусостью вернуться домой и... привести себя в порядок, поесть, поспать и продолжить преследование наутро.
Дойль уже успел снять башмак и обмотать порезанную ногу смоченным бренди обрывком шарфа. Он натянул башмак, стиснул зубы от боли и поднял глаза на Бургхарда.
- Мне надо идти дальше, - хрипло сказал он, - если я хочу попасть домой. Однако вы правы. Ваши люди совершили... гораздо больше того, о чем я имел право их просить. И я повинен в гибели шестерых человек.
Он встал, испытывая чувство благодарности к морозу - сейчас это подействовало как анестезия.
Лонгвелл печально покачал головой.
- Нет, - возразил он. - Пока мы были на северном берегу, мне ничего не хотелось так, как бросить преследование и вернуться к нашей трапезе. Но теперь, когда Мак-Хью, и Кикхем, и остальные мертвы - я не смогу вкушать портвейн, зная, что он повинен в их смерти... его надо остановить.
