Этот Ивбанк оказался славным малым и вовсе не горьким пьяницей. Он просто любил выпить в хорошей компании, и чем дольше мы сидели за столом, тем добродушней и сердечней он становился. Мне не составило особого труда уговорить его провести меня по помещениям банка в столь, мягко скажем, неурочный час. Перед «экскурсией» он достал револьвер и запер все двери, ведущие на улицу. Мне понадобилось всего двадцать минут, чтобы внимательнейшим образом осмотреть все комнаты, коридоры и закоулки, прежде чем у дверей моей спальни мы пожали друг другу руки и пожелали спокойной ночи.
Ты и представить себе не можешь, что я пережил в течение следующего часа. Я разделся и лег в постель. Теперь-то я знаю, как выматывает постоянное нервное напряжение, когда выдаешь себя за кого-то другого, и оно во много крат сильнее, если подобный спектакль играешь экспромтом! Ни одного лишнего движения, любое неосторожно сказанное слово может выдать тебя с головой. Короче говоря, все время приходится идти на ощупь. Я тебе не рассказал и о половине подводных камней, которые мне пришлось обходить во время нашего долгого застолья. Ты и сам без труда поймешь, что это были за рифы, а теперь представь меня лежащим в кровати и пытающимся собраться с силами перед решающим рывком.
Мне снова повезло, поскольку вскоре я услышал, как старина Ивбанк захрапел, словно взвод гренадеров, и этот звук ласкал мне слух лучше всякой музыки. Под этот сладостный аккомпанемент я выскользнул из своей комнаты, на несколько секунд задержавшись у его двери. Потом осторожно вышел на улицу, завернул за угол и постоял у открытого окна спальни Ивбанка.
Ты спросишь, зачем я вышел из банка. Да затем, чтобы отвязать кобылу, оседлать ее, а потом отвести лошадь к стоявшим неподалеку деревьям, чтобы я мог беспрепятственно ускользнуть после дела. Уже потом я спрашивал себя, почему начал именно с этого. Я инстинктивно чувствовал, что прежде всего надо обеспечить себе пути отхода, и с тех пор неуклонно придерживаюсь этого правила. Лошадь доставила мне немало неприятных минут, поскольку надо было оседлать и вывести ее из конюшни так, чтобы не разбудить Ивбанка. Кобыла все-таки заржала, так что я бегом ринулся внутрь, живо набрал овса в шляпу и сунул ей под нос, после чего она тотчас успокоилась. Не стоило сбрасывать со счетов и собаку – кстати, нашего всегдашнего злейшего врага, Зайчонок, – но я предусмотрительно успел с ней подружиться, так что она лишь приветственно виляла хвостом, когда я ходил на улицу и выводил кобылу из конюшни.
