Я бегом вернулась в кухню и, прислушавшись, не проснулся ли Мэтью, снова вернулась к сторожке.
Используя навык, привитый мне моими предприимчивыми старшими братьями, я просунула нож в щель и туда-сюда им подвигала. Услышав, как щелкнул замок, я уронила нож, торопясь войти в домик, и мне повезло, что нож не упал мне на голые пальцы ног. Вспомнив Мими, как она всегда говорила мне, что закрытые двери – это те двери, которые мы еще не открыли, – я шагнула через порог.
Первое, что я ощутила, был запах пепла, к которому примешивался застарелый запах еды. Второе было – чувство, что я уже была здесь раньше и стояла перед большим камином, занимавшим дальнюю стену. Я мигала от света, проникавшего в открытую дверь и щели в забитых окнах, и старалась понять, как место, где я никогда не была, могло казаться мне таким знакомым.
В комнате на поцарапанном голом деревянном полу стояли мольберты, некоторые были открыты, другие прислонены к пестрым стенам. На столе посреди комнаты лежали большие папки с завязками, откуда по краям высовывалась пожелтевшая бумага. В деревянной коробке лежали куски древесного угля и карандаши, а на одном из мольбертов куски картона разных размеров, как и все остальное в комнате, покрытые пылью.
Глядя вокруг, я поняла, что Адриенна здесь не работала, а только хранила свои материалы. Судя по рисункам и наброскам, которые я видела, она устанавливала мольберт на пляже или на утесе над болотом или на пирсе. Я не знала, как она выглядела, но воображала ее себе блондинкой с аквамариновыми глазами, не голубыми и не зелеными, но и не карими, как у меня.
Я подошла к столу и достала из папки рисунок. Это было изображение ребенка, пол нельзя было определить из-за позы, лица не было видно, оно было полуотвернуто. Все, что было видно, это мягкая округлость щеки, голое плечико и пуговка носа.
Я с любопытством достала еще рисунки. Все это были изображения одного и того же ребенка, в разных видах и позах. Были отдельные наброски ручек и ножек. Хотя я просмотрела их все, но не нашла ни одного изображения личика.
Я сложила рисунки в том же порядке обратно и завязала папки. Я не хотела думать, почему я делаю все это тайно, но чувствовала, что мне это необходимо.
Дальше мое внимание привлекла дверь в глубине комнаты. Старая деревянная дверь открылась без особого труда, но петли сердито заскрипели, когда я распахнула ее шире, и она коснулась находившейся за ней лестницы. Я оказалась у подножия ряда узких каменных ступеней. Я колебалась, догадываясь, что комната, в которую вела лестница, должна была быть маленькой и темной, поскольку снаружи домик казался одноэтажным и кроме двух окон в нижнем этаже, других не было видно.
