И когда они его выводили, они встретили человека по имени Симон Киринеянин — по крайней мере, так утверждал Руф; он сказал, что является отцом двух сыновей, одного из которых зовут Руф, а другого Александр. Кто эти двое были в действительности, он не сказал, слушатели тоже не спросили о них, так что они, может быть, могли оказаться среди мучителей; и человек этот, Киринеянин, взялся помочь Господу нести крест. Когда они прибыли на Голгофу, которая называлась Лысой горой или, собственно «черепом», Иисусу хотели дать вина, смешанного с желчью. Попробовав вино, он его отклонил. И они его распяли, и выше его головы прибили табличку с надписью, поясняющей, за что его предали смерти: Hie est rex Iudeorum — Это царь Иудейский — так я их заставил написать. Старейшины и законники требовали от меня, чтобы эта надпись всего лишь обозначала: это тот, кто сказал, что он царь иудеев; но я возразил; то, что я написал, я написал; и это весьма правдоподобно. В том, что надпись сделана на трех языках, — латинском, греческом и древнееврейском — тоже нет ничего предосудительного, чтобы все это заново переписывать.
Вместе с Господом распяли еще двоих — одного справа, другого слева. Они были разбойниками, может быть, даже убийцами, в Евангелии они названы «latrones», что означает «воры» и «разбойники». Кто знает, кем они могли быть в действительности!»
Я слушал, живо представляя то, о чем он рассказывал, и я ему сочувствовал. Теперь я поднял голову и посмотрел на него.
«Что ты хочешь этим сказать?» — спросил я.
«Этим я хочу, например, сказать, — ответил он, — что может быть, никогда не узнают, кем был тот, кого они распяли посредине»
«Как это понимать?» — воскликнул я.
«Во всяком случае, — сказал он, — нельзя исключать того, что оба других действительно были схваченными сторонниками Вараввы, которого в Евангелиях называют «latro», что значит, «разбойник» или «убийца», не уточняя подробнее, почему он назван убийцей. Только между прочим отмечено, что он был схвачен по туманной причине, как участник ни разу не упомянутого в исторических книгах и по-видимому незначительного восстания. Но если оба действительно были людьми Вараввы, почему тогда надо было между ними распинать —…»
«Ну?» — воскликнул я.
«В Неаполе, — сказал он, как бы резко переменив тему, — более ста лет тому назад существовало тайное общество, и те, кто в нем состоял, называли себя «вараввитами». Они взяли в качестве своего символа страсти Господни и поставили своей целью свержение правительства».
