Она протянула руку за ключами, одновременно вешая другой рукой сумочку на плечо и начиная поворачиваться к выходу.
— Вернётесь с деньгами — пожалуйста. Зато вам уже сейчас понадобится зонтик.
Он снова перелистнул страницу.
Ремень сумочки cоскользнул с её плеча. Она задохнулась от негодования, не найдя, чем парировать грубость, превысившую меру её собственной. Второй удар по её протянутой к нему руке был и вдвое болезненней первого. Он обращается с нею, как расист с низшей расой. Ну что ж — сама так сама, всегда сама, пора и привыкнуть. Трахнуть бы этим омерзительным зонтиком, который он ей подсовывает, ему по черепу.
Ощущение, что и это она уже переживала, появилось снова. На этот раз она быстро нашла — когда именно: не далее, как вчера вечером. Только тогда хотелось трахнуть по этому черепу ключами от машины. Что же это ты себе навоображала ночью, милочка, спросила внутри себя она.
— Надеюсь, к моему возвращению задвижка будет исправна, — услыхала она извне чей-то крякающий, отвратительно плаксивый голос. И отказалась признать его своим.
А от зонтика всё же не отказалась, взяла.
Признайся, кобылка моя, ночь ты пережила скверную. От себя ведь, как от меня, этого не скроешь. И неудивительно, что тебе не удалось восстановить форму. Как бы это у тебя получилось, если ты поступала совсем наоборот, продолжала её терять, сдавая позиции вскрывшимся её изъянам, последовательно, одному за другим.
Но о чём тут скорбеть? Прискорбные мысли о возрасте и жизни — ты правильно сделала, что подавила их тогда же, когда они явились: на второй ступеньке лестницы. Если они ещё раз станут навязываться, следует вспомнить, с чего на самом деле всё это началось. С данного, навязанного тебе насильно корпуса обнажённой ночи, уже украшенной изъяном, примитивной лепниной: жёлтой бородавкой площади. Ночи, уже полной своих изъянов до твоего в ней появления. Значит, не ты их причина. Логично заподозрить, что причина всех изъянов вне тебя, и что твои собственные также не проявляются из тебя, а даются силой, навязываются тебе извне. А что дано — то дано, не больше, но и не меньше. И нечего об этом скорбеть, надо жить.
Живи одна в этой ночи. Ведь она и дана была тебе одной, ты видела своими глазами: рядом с тобой не было никого. Да и теперь ты одна, solo. Дорогая, разве не такого ты всегда желала сама, повторяя это заклинание на всех известных тебе языках, нет, снова и снова продлевая его? Будто это средство может помочь выстоять в борьбе: с возрастом и жизнью. Будто заклинания помогут тебе остаться навсегда такой, какая ты есть. Какой ты себя сделала, полагаешь ты. Вот ты и обманулась.
