Она поднялась на второй этаж, свернула налево. Следовавший за нею хорал вдруг стал ещё мощней, в мужских голосах проявилась чрезмерная, ненатуральная суровость. Хозяин, конечно же назло ей, увеличил громкость. Отчего бы нам вместе, мол, для лучшего нашего пищеварения не послушать ещё немножко, а? Её лопатки окатило волной музыки, и вместе с музыкой — приливом чувства, что всё это она действительно уже переживала. Не такое же, а именно это, во всех подробностях. Но когда — действительно, те самые двадцать лет назад? Если так, то какая же это сегодня действительность… А что, если ты всё это видела прошлой ночью во сне, как ехидно предположил тот, сам полусонный, с открытыми глазами дрыхнущий ленивый самец?
Говорят, сон послушно обрабатывает переживания прошлого, но так ли это? Сны ведь несомненно существуют, как бы ты к ним ни относилась, милочка, и существуют как ставшие собой: снами. А стать собой — это ограничить себя границей, определить свои пределы и заполнить их, достичь. Лишь достигнув своих пределов и заполнив их собой, сон действительно становится тем, что он есть, воплощается в своих границах, получает ощутимую плоть. Действительные же пределы сна, его ощутимая ограниченная плоть доступна всем, как и тебе, без сложных рассуждений: вот она, тут — сама действительность, ведь ею ограничен всякий сон. Действительность — предел сна, его плотный край, его плоть, его тут и теперь, необходимые всякому созданию, чтобы действительно быть. Действительность и есть подлинная цель сна, а, стало быть, причина всего его движения, то есть, положенное ему заранее начало. Ну, а цель разве не всегда располагается в будущем, подружка? Если так, то это будущее заранее обеспечивает направление движения к нему всего сна причиной, обеспечивая сон началом. Будущая действительность обеспечивает, таким образом, и само существование сна, и он открывается как путь действительности к самой себе от себя самой, к своему действительному пределу: себе.
Ну вот, и суди теперь сама: итак, движение сна проистекает из будущего и направлено к будущему, уже известному сну как его собственное начало. Cну известно, в сущности, лишь то, что после сна. Потому и снится всегда только будущее, не прошлое. Повтор в таком случае, разумеется, неизбежен, но бесполезно искать исток повтора в прошлом, он в будущем. Сон всегда повторяет будущее, подстраиваясь под него, и если иной сон, бывает, подстраивается задним числом под уже вскочивший на ягодице спящего ничтожный прыщик, полагая ему соответствующую предысторию — то с чего бы другим снам отказываться положить предварительную историю всех действительностей, включая твою собственную, деточка? Из неё вышла бы, выплыла поистине величественная картина, не какой-то там тебе бойкий выскочил прыщ… Так что же, получается, ты и впрямь могла слышать эту суровую музыку и видеть этого дремлющего под неё рыбьего самца в каком-нибудь позавчерашнем, заранее повторившем вас всех сне?
