Во время совещания раздался звонок из Москвы. Шахурин готов был принять Петлякова.
Надо было срочно отправляться в столицу. Вопрос только — на чем? Если поездом, то застрянешь в пути. По приказу Сталина в первую очередь пропускались военные эшелоны, так что ожидать разрыва в движении лавины литерных составов, идущих к фронту, можно было бесконечно.
Остается один выход — самолет. Но в служебном заводском «Дугласе» Петлякову отказали. Самолет отправлялся маршрутом на Сталинград, и рейс на Москву возможен был только после возвращения.
Петляков вспылил и сказал, что полетит на боевом самолете. Главный инженер завода предложил лететь на Пе-2, принятом без единого замечания. Вмешался директор завода и отказал Петлякову, мотивируя тем, что самолет не прошел военной приемки.
Тогда Петляков решил лететь на первых попавшихся машинах, вылетающих в сторону Москвы. Ими и оказались две «пешки», предназначенные полку дальних разведчиков. Было решено, что на одном из самолетов полетит он, а на другом его зам — Александр Михайлович Изаксон.
Для вылета надо было соблюсти еще одну важную формальность: получить разрешение на отлучку из Казани, которое мог дать только начальник НКВД Татарии.
Хлопоты по отъезду растянулись на два дня. «Повезло», что у Пе-2 № 14–11 обнаружились скрытые дефекты и их устраняли прямо на аэродроме под присмотром летчиков.
В ночь с 11 на 12 января на самолете № 14–11 устанавливают усиленные лыжи. Сборщики забывают закрепить болты крепления. Их ошибку исправляют при приемке на летно-испытательной станции.
Петлякову докладывают, что вылет самолетов назначен на 11 часов утра 12 января.
В своих воспоминаниях Александр Михайлович Изаксон описывает последние минуты перед отлетом:
«Я подошел к Владимиру Михайловичу Петлякову:
— На котором из этих самолетов вы полетите?
— Да вот на эту машину я уже положил свой чемодан.
Я, естественно, положил свои вещи в другую машину.
— Владимир Михайлович, а парашюты есть?
— Да что вы, Александр Михайлович, какие парашюты! Смотрите, какая низкая облачность. Пойдем на высоте метров сто, если не ниже. Все равно парашюты не понадобятся, да и вылезать из второй кабины нам, людям неопытным, — дело безнадежное…».
День вылета также не складывался гладко. Прибывшие еще затемно на аэродром летчики не были допущены к самолетам. По какой-то причине на них не оформили пропуска. Пока выясняли да оформляли, прошло три часа. В это время они должны были уже подниматься в воздух…
