Вот, и это главное из обещанного. Дома! Слышишь? Это я имею в виду не Москву, туда я заскочу ненадолго. Я имею в виду наш, собственно — МОЙ дом в нашем хуторе, в Здоймах. Здоймы звучит не хуже, чем Алькасар. А может и лучше. Но что ты сделал, по слухам, с моими Здоймами? Я звонил жене, и она мне сообщила, что у тебя там случился небольшой пожарчик — так? А пожарчик из-за того случился, что ты стал печку перестраивать для постоянного обитания в доме, для зимних нужд — так? И что ты вскопал лужок, то есть, превратил его в огород. А сарай — в свинарник. И козу завёл. А поскольку за работу что-то платить надо было и крестьянам, ты завёл и самогонный аппарат. И опрощаясь, подобно Льву Толстому, ты сам стал пить свой самогон с крестьянами, чтобы раствориться в народе полностью. То есть, устроил в моём доме общественную обжорку, притон. И когда? Когда в разгаре антиалкогольная реформа! Ты что сдурел?
Вот что, я серьёзно: я покупал это место для отдыха и моей работы, и предложил тебе тоже поработать там, то есть, пописать картинки, пока меня там нет — и даже пока я там буду, если хочешь. Мы должны свободно там работать нашу работу, не чужую. А не выживать, не вноси этого тошнотворного привкуса в мою затею! Как это, взять и по своей воле сесть на землю? Ну нет, починка, покраска, куда ни шло… Но кролики, огород! Отпадает, понял? Пиши-ка, братец, свои картинки, да вози их в город на базар, на продажу или для натурального обмена на продукты. Там себе и товарищей найдёшь, и конкурентов, если по таковым скучаешь: среди самородков с русалками и лебедями. Купайся в речке, как мы договаривались, и загорай. Но не раздражай местный народец, вклиниваясь в поле его деятельности! Не притворяйся, что ты — один из них, никто не поверит, породишь только неприязнь! А неприязнь к нам появится, обещаю. Пусть народ думает: дачники. Такое ему понятно. С таким он согласен, отчего ж нет? Дачник, но не ровня же! Ты б ещё бабу, которую в деревне приискал, привёл на хутор… Вот что было бы просто непоправимо. Что б после такого там делал Я?
Всё, кончено. Кончай и ты с забавами. Учти: ты, руссоист и толстовец, конечно, мне друг. Я и сам немного философ, ты знаешь. Следовательно, руссоист он или нет, любой Платон мне друг. Но Сократ дороже. Хотя бы тем, что не написал ни слова. То есть, не переводил понапрасну деревья на бумагу, не трогал природу, обходился — чем Бог лично ему послал. Прими и ты дарованное в том виде, в каком его тебе послал я. И оставь его в том же виде. Ну хоть — для вечности, сделаешь и свой вклад в бессмертие всего живого…
