Через несколько минут мне надоело. Решив откупиться давно проверенным способом, я вынула из-за пояса нож и выбрала прядь волос. Но Цина вдруг испуганно закричала и перехватила мои руки. С удивлением я поняла, что она считает мой поступок едва ли не кощунством. Зато ахать перестала и вообще присмирела.
Пожав плечами, я убрала нож и начала расстегивать одежду, надеясь, что теперь служанка точно уйдет. Но, цыкнув на меня, девушка отвела мои руки и перехватила инициативу. К такому я, уж точно, не привыкла. Отстранившись, вежливо, но твердо произнесла:
— Спасибо, раздеваться я умею сама.
Протурбийка в недоумении тряхнула головой и что-то заговорила. Потом попыталась вырваться и взяться за свое. Я едва не застонала. Как же тяжело без переводчика! Как же тяжело без… Кая! Он всегда помогал преодолеть языковой барьер да и вообще не позволил бы никому срывать с меня одежду!
В результате небольшой борьбы, сопровождавшейся возмущенными попискиваниями Цины, удалось отбиться. Правда, глаза девушки наполнились слезами, от чего зрачки помутнели и расширились. Всхлипывая, она отошла к двери и встала там, вытянув руки вдоль тела и ссутулив плечи.
У меня едва не вырвался стон. Позволять кому-то чужому к себе прикасаться не хотелось, но и эти сдавленные рыдания бередили душу. Такое впечатление, что ей нанесли самое жестокое оскорбление тем, что не дали выполнить обязанности. Может, боялась, что Биру потом отругает?
— Я никому не скажу, что справилась сама, хорошо? — попробовала торговаться я. — Скажу, что все сделала ты, ладно? Это будет наша тайна.
На миг Цина перестала плакать, с грустным видом покачала головой и опять ударилась в слезы. Я все-таки не сдержала стона. Ну почему Кай научил меня единственному слову: «Пощадите»? Теперь, в новой обстановке, моих знаний катастрофически не хватало, чтобы справиться с ситуацией.
— Хорошо, — сдалась я и махнула рукой, подзывая служанку, — твоя взяла. Но учти, только до белья! Иначе это будет уже слишком.
Слезы Цины высохли в одну секунду. Она подскочила, сияющая, радостная, принялась ловко расстегивать на мне жилет и пояс. Благоговейно взялась за нож и отложила его на край журнального столика. Снова провела по волосам, затем по обнажившемуся плечу. Я не могла отделаться от ощущения, что являюсь для нее чем-то вроде священного волка для племени дикарей.
Вспомнились рассказы Кая о том, что у протурбийцев не бывает светловолосых женщин. И прозрачно-белого цвета кожи не бывает соответственно. Я улыбнулась. Протурбийки не очень-то отличались от моих соплеменниц. Мы с девчонками вечно страдали от того, что волосы прямые, а хотелось кудрявые. А обладательницы кудряшек с жуткой завистью косились на нас. Вот и Цина наверняка в мечтах уже примеряла на себя мою внешность.
