— Понятно. Сам понимаешь, без дела мы не останемся.
— Угу-м…
— Послезавтра отбываем.
— Значит отбудем, сир… — Логан беспечно отмахнулся еще одной куриной ногой.
— Почему не спрашиваешь, куда и зачем?
— Сир… — Логан укоризненно на меня посмотрел. — Надо будет, расскажете. А так, чего гадать. Известное дело, опять ввяжемся в драку, наделаем пакостей Пауку, порубим кого-нить, сами шишек заработаем, покроем себя славой и на золотишко разживемся. Все как всегда.
— Ты же, вроде как по Бруле соскучился… — я едва не рассмеялся.
— Подождет, оная Бруля! — строго заявил Логан. — Муж не груши хером околачивает, а славу для рода и семьи зарабатывает. Правильно, монсьор?
— Правильно. Значит, доедай и вали домой. Готовьтесь. С собой возьмем всех наших.
— А вы?
— А я пока здесь. Завтра под утро вернусь.
Тук недоуменно крутнул головой вокруг.
— Так это ваши покои? У-у-ух… — озадаченно протянул он. — Я правильно все понимаю?
— Что?
— Ну-у… вы… это… — он вдруг сорвался с места, поднял валявшуюся возле кровати женский платочек и ткнул пальцем в вышитую на нем монограмму.
— А это уже не твое дело… — буркнул я и поклялся посадить на кол всех слуг до единого. Ей-ей, запорю сволочей.
— Сир! — Логан почтительно поклонился мне. — Я всегда верил в вашу счастливую звезду! И знал, что вы и…
— Заткнись! — я погрозил ему кулаком. — И вали.
— Сир, если надо будет, я откушу себя язык! — торжественно заявил юнкер ван Брескенс и скорчив жалобную мину попросил: — А можно, я доем. И допью…
— Можно, можно…
Пока он ел, я размышлял над смыслом своей жизни. И в который раз, убеждался что меня все устраивает. Да, согласен, порой страшно. Особенно страшно оплакивать друзей и соратников, да и самому ходить по лезвию бритвы сомнительное удовольствие. Но черт возьми, я просто наслаждаюсь такой жизнью. И вообще, давно понял, что попал в свое время, а в двадцать первом веке был лишний. Ну… не совсем конечно лишний, но здесь мне больше нравится. Гораздо. И ничего менять я не собираюсь, все устраивает. На этом и остановимся.
Выпроводив Логана, занялся своими прямыми обязанностями оберкамергера двора вдовствующей герцогини. Устроил смотр, отодрал в хвост и гриву стражников, провел небольшие учения, а потом еще раз образцово-показательно отодрал. Для порядка. А потом обошел укрепления, изыскал недостатки и пообещал коменданту, что распну его лично, если в течение месяца не подправят машикули[21], не вычистят ров и не отремонтируют лафеты на двух крепостных рибодекинах
