А вот теперь начиналась самое неприятное. Мы с Сэмпсоном направились в дом к Нине, в район Брукленд, который расположен к востоку от Католического Университета. Я понимал, как преступление засасывает меня, как я весь начинаю словно жить им одним, пытаясь полностью вникнуть в него. Но ничего не мог поделать с собой.
День выдался на удивление жарким, и солнце беспощадно палило. Мы с Джоном молчали всю дорогу и думали каждый о своем. Итак, сейчас нам предстояло, пожалуй, выполнить одну из самых сложных процедур в нашей работе. Мы должны были сообщить семье о смерти любимого ими человека. И теперь я не мог даже представить себе, как мне это сделать.
Нина жила в ухоженном доме коричневого кирпича на Монро-стрит. В наружных зеленых цветочных ящиках росли миниатюрные желтые розы. Не было похоже, что с живущими здесь может произойти что-то плохое. Все здесь было ярким и лучилось надеждой, как и сама Нина.
Меня все больше и больше угнетала мысль о нелепом и жестоком убийстве, которое, скорее всего, так и не будет раскрыто должным образом. По крайней мере, официально. А Бабуля Нана впишет еще одну строку в свою теорию о заговоре белых верховных владык против черного населения юго-востока. Она неоднократно говорила мне, что хотя и чувствует свое моральное превосходство над белыми, но никогда бы не стала относиться к ним так, как они относятся к чернокожим жителям Вашингтона.
– Сейчас заботу о детях Нины взяла на себя ее сестра Мария, – сообщил мне Сэмпсон, когда мы выехали на Монро. – Милая девушка. Когда-то у нее были проблемы с наркотиками, но ей удалось преодолеть их. В этом ей помогла Нина. Впрочем, вся их семья словно один сжатый кулак. Как и твоя собственная. Тяжеловато нам сейчас придется, Алекс.
Я повернулся к нему. Неудивительно, что Джон воспринимал смерть Нины болезненней, чем я. Хотя демонстрировать свои эмоции для него нетипично.
– Я попробую справиться сам, Джон. А ты оставайся в машине. С семьей буду говорить я.
Сэмпсон глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой:
– Нет, так не пойдет, Шоколадка.
Он припарковал «ниссан» у обочины, и мы оба выбрались из машины. Так как Джон даже не предложил мне поменяться ролями, я понял, что объяснение предстоит действительно тяжелое, и ему требуется поддержка.
Квартира Чайлдз занимала первый и второй этажи. Входная дверь была скромно украшена декоративными деталями из алюминия. Рядом с ней уже стоял муж Нины. Он был в рабочем комбинезоне с эмблемой муниципальной строительной компании, в которой работал, в черных, заляпанных грязью, ботинках и голубой рубашке. Один из малышей удобно устроился у него на руках. Красивая девочка при виде меня радостно улыбнулась и что-то защебетала.
