Не обнаружив никого позади себя, тварь на мгновение замерла, потом резво повернулась в сторону сумки с автоматом и одним прыжком оказалась рядом с моими вещами, нагнулся, стал принюхиваться.
Когда мутант опустил голову к земле, то его горб разошёлся на две половинки, открыв вид на половинку очищенного мандарина. Щель между костяной броней была достаточная, чтобы вбить в неё лезвие топора и тут же дёрнуть оружие на себя.
Наверное, нарост со споранами и горохом был самым уязвимым местом у таких существ. Вот и эта тварь после удара топора в сосредоточие чёрной паутины и гороха, осела на землю, горой мышц и костей.
Мелкого шустрика я добил после этого без проблем: на миг ему показался на глаза, а потом подловил в то время, когда он пронёсся мимо меня. Точно также хотел свалить «халка», но не ожидал, что столкнусь с природной бронёй.
Когда начал потрошить первого мутанта, из кустов вылез Петрович с автоматом в руках.
- Я это… испугался немного…извини, что не помог… сказал бежать я и побежал… а потом гля – нету тебя, а отсюда только рычание слышно, - с виноватым видом запыханно произнёс он. – Ну, я и назад помчался… нехорошо бросать-то… да и один, что я сделаю? Вдвоём же проще справляться с этими тварями…
- И правильно сделал, что бежал. Тебя бы эти твари, махом разделали. И автоматом не свети – не дай бог, ещё такой урод примчится, - я похлопал ножом по костяной пластине на черепе твари. – Сейчас соберу полезные ништяки и обойдём бетонку по лесу, от греха подальше.
Ещё четыре горошины и четырнадцать споранов получили к, уже имеющимся у нас с троицы тварей, встреченных в лесу. Попутно, получил ещё немного информации про местную фауну. Например, у мутанта в городе, шишка с горохом прикрывалась костяным щитком, растущим на голове, эдакий козырёк. А вот у только что убитого, ещё один щиток рос на спине и почти всегда эти две толстые костяные пластины плотно соприкасались, закрывая спораны и горох, как две створки раковины моллюска. Становился уязвимым мутант в тот момент, когда низко наклонял голову, поднимая затылочный козырёк, над спинным.
А вскоре после стычки, принёсшей мне и Петровичу седых волос, произошла вторая встреча с местными жителями. Первая, которая чуть не стала для меня и последней, случилась несколько дней назад на крыше недостроенной четырёхэтажки.
Лес никогда тихим не бывает, постоянно шелестит листва, перепархивает птичья мелюзга, отваливаются сухие ветки или падают, поражённые болезнью или насекомыми, листья. Но, всё это привычный фон, к которому привыкаешь и начинаешь реагировать на нештатные звуки или движения, например метрах в двадцати впереди нас и левее слегка колыхнулась ветка – слева направо! Я уже привык видеть взлетающих птах и даже поначалу резко дёргался, пугая и Петровича, который в лесу ориентировался хуже меня. Так вот, при взлёте птицы, ветки качаясь, двигались вниз и верх. И, понемногу, я привык за эти дни блужданий по дебрям к подобным движениям в лесу. Крупного же зверя, который мог бы задеть по горизонтали ветви, не видел совсем.
