к которым относились бы австралопитеки и
Homo, Ponginae для орангутангов и
Paninae для шимпанзе и горилл. Но, несмотря на расположение на одном уровне иерархии, эти три подсемейства имели бы неравный статус, так как два из них имели бы куда более близкие родственные связи друг с другом, чем с третьим подсемейством. Разумеется, можно было бы разбить их на более мелкие группы, но тогда все становится еще более запутанным. Сегодня большинство палеоантропологов относят австралопитеков и современных людей к подсемейству гомининов, оставляя все заботы по классификации обезьян приматологам.
Лично мне кажется, что в данном случае мы можем применить «восходящий» подход и признать, что семейство, которое мы сегодня называем гоминидами, на самом деле имеет огромное видовое разнообразие. Даже самые консервативные палеоантропологи сегодня признают существование пары десятков вымерших видов человека (см. генеалогическое древо 2012 г., в эпилоге). Учитывая такое разнообразие, группа, включающая в себя человека и всех его вымерших родственников, живших после их общего предка, заслуживает признания на уровне семейства. Я выбираю термин «гоминиды» для обозначения этой группы, и этот термин ничуть не хуже всех остальных вариантов.
Кстати, раз уж мы заговорили о терминологии, было бы уместным спросить, на какой ступени данной иерархии мы имеем возможность использовать понятие «человек». Как вы могли заметить, этот термин активно и довольно бессистемно применяется еще с тех времен, когда ученые не знали, к кому были ближе наши ранние предки — к нам или к обезьянам. Один и тот же специалист мог использовать его в различных значениях в зависимости от контекста Что касается меня, то под «человеческой эволюцией» я имею в виду эволюцию всего семейства гоминидов. Но при этом я назову гоминида человеком только в том случае, если он принадлежит к роду Homo. Единственным в полной мере «человечным» видом является наш собственный — Homo sapiens.
Одна из самых влиятельных и уникальных работ по палеоантропологии, опубликованных во время моей учебы в аспирантуре, была написана сотрудником Нью-йоркского университета Клиффордом Джолли. Еще в 1950-х годах Джон Робинсон предположил, что морфологические различия между грацильными и массивными австралопитеками объяснялись особенностями питания. Грацильные австралопитеки были всеядными, и их рацион включал некоторое количество мяса, в то время как массивные австралопитеки оставались вегетарианцами, предпочитавшими жесткую пищу, например клубни растений. Джолли решил проверить это предположение, найдя живую модель, которая не только ответила бы на вопросы Робинсона, но и предоставила бы какую-то информацию относительно хождения гоминидов на двух ногах и о факторах различия между гоминидами и обезьянами. Будучи специалистом по поведению и генетике бабуинов, Джолли работал в Эфиопии, в регионе, где представители распространенного вида гамадрилов смешивались с гораздо более специализированным видом гелада, проживающим исключительно на открытой травянистой местности. Джолли отметил, что между обоими видами существовали значительные различия как в поведении, так и в морфологии, и предположил, что их можно объяснить предпочтениями в питании.
