На следующий день я отправился в офис AirComores за билетом на следующий остров — Анжуан. Агент компании очень вежливо сообщил, что с радостью продал бы мне билет, но не может этого сделать, пока я не покажу ему свою выездную визу. Выездную визу? Я же путешествую внутри страны. И когда я вылетал из Морони, от меня никто не требовал виз. «Тем не менее, месье, чтобы уехать с Мохели, вам нужна виза. Без нее мы не сможем выдать вам билет», — сказали мне. А где я могу получить такую визу? Конечно же, у «Революционной молодежи»!
Тем же вечером, после наступления темноты, меня посетил посланник весьма представительного и учтивого человека, который был префектом Мохели до объявления независимости. Приглушенным голосом гость предложил встретиться с префектом, но тут же предупредил, что меня никто не должен видеть, иначе меня могут ждать ответные меры с обеих сторон. Я пробрался в затемненный дом префекта и нашел бывшего чиновника в состоянии сильнейшего волнения. Он рассказал мне, что правительство распущено и остров терроризирует банда тинейджеров с автоматами — местные хунвейбины. Их власть поддерживается группой военных из Танзании, которые стоят лагерем на берегу. Префект описывал мне ужасы, которые творила «Революционная молодежь», и заявлял, что ничего на острове не происходит без их разрешения. «Месье, — завершил он свой рассказ, — вы должны немедленно покинуть это место!»
Вот только для этого мне необходима была выездная виза. Чтобы ее получить, нужно было обратиться к «Революционной молодежи». Я снова отправился в Фомбони и нашел там группу 14-летних подростков обоих полов, которые болтали, курили травку (Али Суалих легализовал марихуану) и лениво поигрывали разнообразным оружием. Я потребовал выдать мне визу на выезд и тут же получил отказ. Когда я спросил почему, мне ответили, что у них нет штампа. Как вы можете понять, последующие несколько визитов за визой закончились тем же.
Так что, когда я сидел на берегу и смотрел на приближающуюся лодку, у меня были все основания отчаиваться. Было очевидно, что местные хунвейбины никуда не отпустят дойную корову, с которой можно свободно получать прибыль, и я не знал, что они сделают со мной, когда деньги закончатся. Не то чтобы я хотел узнать это на практике. Если бы я отказался платить за свою комнату, последствия могли бы быть плачевными. Кроме того, в отсутствие лемуров ничто не могло отвлечь меня от размышлений о моем бедственном положении (особенно после того, как в моем радиоприемнике сели батарейки). Вполне естественно, что в какой-то момент лодка на горизонте привлекла мое пристальное внимание. Постепенно она становилась все больше и больше, пока наконец я не понял, что лодка приближается к берегу, примерно к тому месту, где я стоял. Когда ее нос воткнулся в песок в нескольких ярдах от меня, я увидел на борту двух человек, измученных морской болезнью. В них я узнал своих собеседников из аэропорта в Дар-эс-Саламе. Они переночевали в моей развалюхе, а на следующий день мы все вместе отправились в штаб-квартиру «Революционной молодежи».
