С точки зрения приверженцев систематики, окаменелость обладает тремя основными свойствами, такими как состояние и внешний вид, возраст и место происхождения. Эти свойства имеют разную значимость при попытке реконструировать эволюционный процесс. Место происхождения окаменелости имеет значение для анализа его адаптационных механизмов, но оно не проливает света на то, с какими биологическими видами близко связано ископаемое существо. Аналогичным образом нужно быть осторожными, оценивая возраст окаменелости, потому что никогда нельзя точно установить продолжительность жизни биологического вида, к которому она принадлежала, а также возрастную группу данного вида, которую представляла данная окаменелость. Соответственно, если исключить возраст и географию как индикаторы вида окаменелости и его взаимосвязей с другими видами, нам остается только морфология (сегодня включающая в широком значении молекулярное строение). Это единственное свойство окаменелости, несущее неоспоримый отпечаток ее истории. Как мы видели в главе 5, этот отпечаток не всегда легко расшифровать, но в тех пределах, до которых мы способны реконструировать иерархию первичных и вторичных характерных признаков, возникших в ходе эволюции, на основании доступных нам данных, мы можем выдвигать экспериментально проверяемые утверждения о взаимосвязях, охватывающие постоянно расширяющийся круг групп. В сложных ситуациях палеонтологи могут время от времени использовать возраст окаменелости как очень общий ориентир для определения первичности или вторичности его характеристик, но подобные заключения невозможно эмпирически подтвердить, и поэтому они ценятся не выше, чем общие рассуждения.
Все прочие утверждения, которые могут быть проверены экспериментально, сводятся к единству, порожденному происхождением от общего предка. При этом они указывают просто на близость связи, но не на само происхождение. В самом деле, если вы хотите заявить, что известный биологический вид А породил более поздний вид Б, вам придется показать, что вид А соответствует реконструированной морфологии общего предка пары во всех подробностях, и очень маловероятно, что вам это удастся. Более того, даже в том маловероятном сценарии, при котором вид А действительно окажется первичным для вида Б по всем признакам, вам не удастся выявить вторичный признак, который объединил бы их и установил, таким образом, взаимосвязь. Иными словами, каждый раз, когда вы делаете заявления о происхождении и наследовании, вы покидаете эмпирически достоверные пределы кладограммы. Разумеется, ничего страшного в этом нет, пока вы осознаете, что часть работы делает ваше воображение. И конечно, если вы сможете показать, что более ранний вид обладает вторичными признаками, которые отсутствуют у более позднего вида, вы сможете со всей уверенностью исключить вид А из цепи наследования.
