Небольшой успех всегда ударял Бауэрману в голову, причем наилучшим образом. Приблизительно в это же время он тестировал спортивные элексиры, магические зелья и порошки, чтобы дать своим бегунам больше энергии и выносливости. Когда я был в составе его команды, он говорил о важности замены соли и электролитов в организме спортсмена. Он заставлял меня и других глотать, давясь, изобретенную им микстуру, какую-то вязко-липкую гадость, состоящую из пюре бананов, лимонада, чая, меда и некоторых неназванных ингредиентов. Теперь же, колдуя над обувью, он одновременно маялся дурью с рецептом своего спортивного напитка, делая его вкус еще ужаснее, но повышая его КПД. Пройдут годы, прежде чем я догадаюсь, что Бауэрман пытался изобрести «Гаторейд».
В свое «свободное время» он любил поразмяться, занимаясь гаревым покрытием дорожек на стадионе имени Билла Хэйварда. Это спортивное сооружение было освящено традициями с глубокими корнями, однако Бауэрман не был сторонником того, чтобы позволять традициям тормозить его. Всякий раз, когда шел дождь, а в Юджине дождь лил всегда, беговые дорожки, покрытые шлаком, превращались в венецианские каналы. Бауэрман подумал, что было бы легче сушить, подметать и чистить, если бы дорожки были покрыты чем-то с резинистой консистенцией. Он также подумал, что при контакте с эластичным покрытием ноги у бегуна будут испытывать меньше дискомфорта. Поэтому он приобрел бетономешалку, заполнил ее измельченными обрезками старых автомобильных шин и различных химических веществ, часами подбирая нужные консистенцию и текстуру. Не раз он доводил себя до того, что серьезно заболевал, надышавшись паров этого ведьминого зелья. Мигрени, заметная хромота, потеря зрения – это было лишь несколько из его долговременных издержек, та цена, которую он заплатил за свое стремление добиваться совершенства во всем.
ЛЮДИ ОШИБАЮТСЯ, СЧИТАЯ СПОРТСМЕНАМИ ВЕЛИКИХ ОЛИМПИЙЦЕВ. СПОРТСМЕНОМ ЯВЛЯЕТСЯ КАЖДЫЙ. ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ ТЕЛО, ТО ВЫ – СПОРТСМЕН.
И вновь потребовались годы, прежде чем я осознал, чего добивался Бауэрман. Он пытался изобрести полиуретан.
Как-то я поинтересовался у него, как он умудряется уложиться со всем этим в двадцать четыре часа. С тренерской работой, экспериментаторством, содержанием семьи. Он ухмыльнулся, как бы говоря: «В этом нет ничего такого». А затем вполголоса добавил, что в довершение ко всему он еще пишет книгу.
«Книгу?» – переспросил я.
«О беге трусцой», – хрипло ответил он.
