Солнечные колодцы | страница 28
И давил на наши плечи город,
Каменно давил, издалека.
Все проходит…
Все приходит снова.
В суматохе уходящих дней
Ждет меня Надежда Ковалева,
Ставшая тревогою моей…
Может, я ее придумал.
Может,
Ей еще родиться не пришлось…
Что ж она мою судьбу тревожит,
Всем ветрам открытую насквозь?..
Что, как даже осенью угрюимой
Я к тебе не отыщу пути?
Та прости,
Что я тебя придумал,
Ты меня, пожалуйста, прости.
Не сердись, веселый человече.
Одному мне боль утрат хранить:
Я три века,
Что взвалил на плечи,
Не имею права уронить.
Не имею права
На другие
Плечи
Этот груз переложить…
Три десятилетия России
Надо было все-таки прожить.
И прожить
Не птахою на ветке,
Не ужом, петляющим во мгле, —
Так прожить,
Чтоб мирно спали предки
В самой что ни есть сырой земле.
Чтоб тебе, Надежда Ковалева,
Солнечно, безоблачно жилось.
Потому
Мне дороги полслова,
От которых слово родилось.
На моей памяти
Светлой памяти отца
коммуниста
Фирсова Ивана Алексеевича
Посвящаю
Глава первая
Вот и Ельня.
Остается
Дым вокзала в стороне…
Знал ли Федор, что вернется
К дому, к детям и жене?
Знал ли он в огне кромешном
На смертельной из дорог,
Что судьба – дожить?
Конечно,
Знать он этого не мог.
Знал одно: сражаться надо.
Если бой – так смертный бой.
В рюкзаке лежат награды
Рядом с ячневой крупой.
На груди им места мало:
Уместились в рюкзаке
Рядом с кружкой,
Что бывала
Не в одной живой руке.
И еще в футляре хлипком
Прикипела к рюкзаку –
На своем большом веку
Виды видевшая
Скрипка.
Детство, юность – всюду с ней.
С ней прошел он путь кровавый
Кавалер солдатской Славы
Всех возможных степеней.
Будь же ты благословенен,
Край, что льнами знаменит,
Где стоит село Славене,
Может, тыщи лет стоит.
То название земное
Из глубин веков дошло.
Как ты там, мое родное,
Сердцу близкое село?..
Оглянулся.
Дым вокзала
Лег среди угасших звезд.
А до дома путь немалый,
Как ни меряй – тридцать верст.
Тридцать верст –
Через смятенье,
Через боль и забытье,
Через бывшие селенья,
Через прошлое свое.
Глава вторая
На душе рассветно тихо.
Мир наполнен тишиной.
Неотцветшею гречихой
Снег лежит
Перед войной.
Пахнет свежестью поленниц,
Спят ребята в полумгле.
Пахнет дремой, зимней ленью
Тишина в родном селе.
Под окном, сутулясь, ива
У избы отцовской спит.
Телка выдохнет лениво,
Дверь лениво проскрипит.
Вот лениво звякнут ведра.
Громыхнет бадья о сруб.
И потянется
На вёдро
К тусклым звездам
Дым из труб.
Тишина в краю родимом
И понятна и ясна,
Если пахнет сладким дымом,
Хлебным дымом –
Тишина…
Встанет Федор.
Влезет в шубу.
Шумно выйдет на мороз.
По привычке глянуть любо
