Куда я бегал за водой.
В крушиново-ольховой чаще
Он и поныне молодой.
И я все чаще замечаю,
Как проплывают облака.
Вот замерло одно, качаясь,
Как весточка от родника.
Оно цветной косынкой машет
И тает, тает на глазах…
И прямо в душу
Смотрит Маша,
Простоволосая,
В слезах.
Был полдень сух и безмятежно светел.
Дремали клёны в сонной тишине.
И вдруг нежданно
Навалился ветер,
И кринки загудели на плетне.
Запел плетень.
И это было гимном
Языческому шествию грозы.
И пыль кружилась над дорогой дымно,
И звонко бились рыжие овсы.
И с первой каплей,
С первым громом —
Ливень
Ударил в огороды и сады.
Почти неуловимый запах лилий
На землю опустился с высоты.
И было видно,
Как ручьи бежали,
Скликая непоседливых ребят,
Как у стогов
Пугливо кони ржали
И прятали под брюхо жеребят.
Но как-то сразу стало тихо-тихо,
Как будто и ни ливня, ни грозы.
Над снегом зацветающей гречихи
Остыли грома гневные басы.
Молчали вербы, и молчали клёны
И радуга,
Упавшая в Десну,
Глядела как-то очень удивлённо
На пахнущую небом тишину.
Осенние кустарники красны.
И желтизна берез
Дрожит над ними.
И я бреду
И повторяю имя
Той самой,
С кем расстался до весны.
Я не грущу,
Хотя грустят леса, —
Их тоже до весны покинут скоро
Тетеревов любовные раздоры,
Листы берез
И птичьи голоса.
Что сделаешь!
Листву не удержать,
И журавли не могут оставаться.
Им надо — ввысь,
Им надо — оторваться,
А лесу нужно молча провожать
И не грустить в рябиновом огне
И в пламени берез,
Что тихо гаснут...
Тогда зачем тревожиться напрасно,
Зачем грустить, когда не грустно мне?
Мне весело от мысли,
Что назад
Вернутся птицы
И листва вернется.
И не беда,
Что сердце грустно бьется,
Что на душе
Осенний листопад.
1966
Земля в масштабе мирозданья.
Я не о ней хочу сказать.
Я все о той,
С кем на свиданье
Явился тридцать лет назад.
Явился к роднику,
Откуда
Носили воду сотни лет
Поклонники земного чуда,
Веками сеявшие хлеб.
Явился я звонкоголосо
Туда,
Где, как и в старину,
Стозвучно
Косы на прокосах
Озвучивали тишину.
По клеверам шмели сновали,
Гудели липы у реки,
И голуби
Зерно клевали
Доверчиво с моей руки.
Дорога.
Тропка полевая.
Поющий перепел во ржи...
Явился я,
Не понимая,
Что это — мне принадлежит.
И после,
В грохоте орудий,
Который слышал не в кино,
Я думал,
У меня не будет
Всего того,
Что мне дано:
Ни клевера,
Ни речки синей.
Ни трепета перепелов.
Была со мною боль России —
Без ярких красок, ярких слов.
Все было серое.
Шинели
И грозовые облака.
И серые ветра шумели
