— У меня есть друзья.
— А подружки?
— Это не одно и то же.
— Если я правильно понял, друзья — для удовольствия, а дамы преклонного возраста — для материального обеспечения?
— Они ценят мое общество.
— И много у тебя таких?
— Три-четыре.
— Все твои заступницы?
Приходилось сдерживаться, чтобы говорить с ним нормальным голосом и смотреть на него как на равного себе.
— Они мне иногда помогают.
— Все колются?
И тут, когда Филипп, не ответив, отвернулся, Мегрэ разозлился. Он не вскочил, не стал трясти парня за грязный воротник плаща, но голос его стал глухим, а речь отрывистой.
— Послушай! Мое терпение сейчас лопнет, и я — не Лоньон. Или ты будешь говорить, или я надолго упрячу тебя за решетку. Но сначала ты объяснишься с моими ребятами.
— Вы хотите сказать, что они изобьют меня?
— Они сделают с тобой все, что им вздумается.
— Не имеете права.
— А ты не имеешь права портить пейзаж. Теперь же постарайся отвечать. Ты давно знаешь графиню?
— С полгода.
— Где познакомились?
— В маленьком баре на улице Виктор-Массе, почти напротив ее дома.
— Ты сразу сообразил, что она колется?
— Это нетрудно понять.
— И ты к ней прицепился?
— Попросил одолжить немного.
— И она дала?
— Да.
— Много?
— У нее почти всегда были наркотики.
— Как она их доставала — знаешь?
— Она не говорила.
— Отвечай — знаешь?
— Догадываюсь.
— Так как же?
— Через врача.
— Он тоже балуется?
— Да.
— Доктор Блок?
— Я не знаю, как его зовут.
— Врешь. Ты ходил к нему?
— Иногда.
— Зачем?
— Чтобы он и мне дал.
— И он давал?
— Один раз.
— Ты пригрозил заложить его?
— Мне надо было позарез — я три дня без дури сидел. И он сделал мне укол, один-единственный.
— Где ты встречался с графиней?
— В баре или у нее.
— Почему она давала тебе морфий и деньги?
— Потому что интересовалась мной.
— Я предупредил: отвечай на мои вопросы, так будет лучше.
— Она чувствовала себя одинокой.
— А знакомые?
— Графиня всегда была одна.
— Ты спал с ней?
— Пытался доставить ей удовольствие.
— У нее дома?
— Да.
— Пили красное?
— Мне от него плохо.
— Спали на ее кровати? Ты оставался на ночь?
— Иногда и на две.
— Могу поспорить, не открывая штор. Не зная, что за окном — день ли, ночь. Правда?
После чего он, в погоне за наркотиками, бродил как лунатик по улицам в мире, которому больше не принадлежал.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь.
— Когда ты начал?
— Три-четыре года назад.
— Зачем?
— Не знаю.
— С родителями отношения поддерживаешь?
— Отец давно меня проклял.
— А мать?
— Время от времени подбрасывает тайком по почте.
