– Я же сказала, что живу в типи, – прошептала я. Дел кивнула в ответ с широко распахнутыми глазами, впитывая незнакомые зрелища, запахи и звуки. Мы старались услышать, о чем говорят Доя и Мими.
– Я лишь говорю, что он нехорошо поступает с тобой, – сказала Мими. – Даже отказывается признать, что это его ребенок. Кого он обманывает?
Странно. Они говорят о Шоне? Он нежно любил Рейвен, да и Дою, если уж на то пошло.
– Он знает, – отозвалась Доя. – Само собой, он знает. Думаю, проблема в том, что он не хочет, чтобы другие люди знали об этом, но я согласна. То есть Рейвен – моя дочь. Она останется со мной, кого бы я ни назвала отцом. – Она опустилась на корточки и погладила лоб ребенка.
– По-моему, это неуважение, – продолжала Мими. – Кажется, будто он лжет, только и всего. Лжет всем, и ей в особенности. Я считаю, что это паршиво, и Гэбриэл тоже так думает.
– Значит, Гэбриэл может вынести приговор? Я хочу сказать, «кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень»[11], и так далее.
Доя встала и взяла поднос с хлебными формами, который поднесла к печи и затолкала внутрь большой деревянной лопаткой, лежавшей рядом с распахнутой дверцей. Она выпрямилась, протянула руки к небу и наклонилась влево, потом вправо. Потом она повернулась лицом к Мими и к нам с Дел.
– Мне не следовало так говорить, – сказала она. – Я не собиралась оскорблять Гэбриэла; это было бы низко. На него я не сержусь.
– Значит, ты признаешь, что сердишься на другого? – спросила Мими.
– Нет. На самом деле, нет. Иногда это просто тяжело… хранить такой секрет.
– Давай пойдем отсюда, – прошептала я на ухо Дел, но она не ответила. Несмотря на любопытство, я больше не хотела подслушивать. В Нью-Хоупе люди не скрывали свои секреты, и я находила в этом определенное утешение. Каждый делился своими новостями во время собраний в общем кругу, а женщины даже сообщали о начале своих менструальных циклов, хотя называли это своим «лунным периодом».
Я медленно встала и потянула Дел за руку. Она осталась на месте.
– Посмотри на ее титьки, – прошипела Дел. – Они свисают до живота! Неужели хиппи не знают о лифчиках?
– Я ухожу, с тобой или без тебя. Не хочу, чтобы меня поймали, – прошептала я, ощущая себя нарушительницей границ и чужой в собственном доме. Дел же таращилась на Дою и Мими, словно на экзотических цирковых животных – павлинов или танцующих медведей. Я повернулась и пошла назад по тропе, стараясь не слишком шуметь, когда наступала на ветки и сухие листья. Я высоко поднимала ноги и смотрела, куда шла.
