– Должно быть, Опал сейчас очень тяжело, – продолжал Джим.
– Опал? – спросила я. – Дочь Рейвен?
Джим снисходительно посмотрел на меня: о какой еще Опал могла идти речь?
– Господи, Кейт, они были в лесу вместе. Убитая девочка была ее лучшей подругой.
– О, Боже, – только и вымолвила я.
– Да, страшное дело, – сказал Джим. – Говорят, ее убили так же, как девочку Гризуолдов много лет назад. Уверен, ты помнишь эту переделку. Ты ходила в школу вместе с ней, верно?
Я кивнула, заново переживая острое чувство вины.
– Мы учились в одном классе, но на самом деле не дружили. Я была с ней едва знакома. – Старая ложь давалась легко, несмотря на то, что прошло много лет с тех пор, как мне приходилось повторять ее вновь и вновь.
– Да, – Джим кивнул. – Знатная была переделка. Помню, как быстро они указали пальцем на бедного Ника Гризуолда. Но потом они арестовали одного парня из Нью-Хоупа, так ведь? Как бишь его звали… нет, не помню. Ладно, не имеет значения. Все равно они арестовали не того, а убийцу так и не нашли. И никогда не найдут. Так, давай посмотрим… с тебя три доллара восемьдесят девять центов, – заключил Джим, возвращаясь к работе.
Я нашла свою мать у стойки с журналами. Она держала в руках экземпляр «Охотника на оленей» и рассматривала мертвую олениху на обложке. Мужчина в оранжевом блейзере приподнимал выпотрошенное животное, как усталый партнер по танцу, собиравшийся исполнить последний вальс.
– Пошли, ма. Давай вернемся домой и приготовим оладьи.
– Что случилось с той девочкой? – спросила мать, и я поняла, что она тоже все слышала.
– Ничего, – солгала я. Просто мы попали в мою забавную маленькую фантазию о личном аде, но что с того? Нам нужно приготовить клубничные оладьи. Мои любимые, помнишь?
Мать поставила журнал на стойку вверх ногами и подошла к группе мужчин, беседовавших за стойкой.
– Что случилось с той девочкой? – требовательно спросила она.
– Ее убили, – ответил толстый мужчина, прежде чем Джим успел остановить его.
– Бедняжка, – произнесла мать, и все трое кивнули.
Я продолжала думать об Опал и гадать, что ей довелось увидеть той ночью. Я слишком хорошо знала, как себя чувствуешь, когда жестоко убивают твою лучшую подругу. Такого не забудешь.
– Ты знала ее, правда? – спросила мать, когда мы направились к выходу.
– Кого?
– Мертвую девочку. Ты каждое утро ждала автобус вместе с ней. Разве она не была твоей подругой?
– Нет, мама. Просто знакомая девочка. И это было давным-давно.
