– Знаю, – согласился Гай. – А как у тебя, не прошло чувство, что земля уходит из-под ног, как бывало после гибели корабля?
Я поколебался, вспомнив тот момент на сожжении.
– Теперь уже очень редко.
Доктор Малтон пристально посмотрел на меня, а потом сказал более веселым тоном:
– Маленький Джордж – восхитительный сорванец. С новым братиком или сестренкой он начнет обижаться, что ему уделяют меньше внимания.
Я криво усмехнулся:
– Братья и сестры… Да, они не всегда ладят между собой.
Не называя имен, я рассказал Гаю кое-что про тяжбу миссис Слэннинг. Он внимательно слушал, и в сгущающихся сумерках его темные глаза блестели от света свечей.
– Я думал, что эта женщина на самом деле получает удовольствие от своей злобы на брата, но после того, что она сказала сегодня, думаю, тут может быть нечто большее.
Гай печально задумался:
– Похоже, эта ссора имеет давнюю историю.
– Думаю, да. Я даже хотел потолковать об этом с моим оппонентом, он здравомыслящий человек, – посмотреть, не сможем ли мы их примирить. Но, строго говоря, это было бы нарушением профессиональной этики.
– И могло бы не привести ни к чему хорошему. Некоторые ссоры зашли так далеко, что их не уладишь миром. – Печаль на лице Малтона усугубилась.
Мартин и Агнесса принесли следующую смену блюд – тарелки с курицей и беконом и миски с разнообразными овощами.
– Ты сегодня необычно пессимистичен, – сказал я Гаю. – А я могу привести пример, где человек, от которого я меньше всего этого ожидал, принес мне оливковую ветвь. – И я рассказал ему о записке от Билкнапа и деньгах.
Мой друг посмотрел мне в глаза:
– И ты поверил ему? Вспомни обо всем, что он сделал в прошлом!
– Похоже, он умирает. Но… – Я пожал плечами. – Нет, даже теперь я не могу заставить себя поверить Билкнапу.
– И умирающий зверь может укусить.
– Ты сегодня в мрачном настроении.
– Да, – тихо сказал врач. – В мрачном. Я все думаю о том, что произошло сегодня утром на Смитфилдской площади.
Я положил нож. В последние месяцы гонений я избегал обсуждать с Гаем религиозные вопросы, так как знал, что он всегда оставался католиком. Но, чуть поколебавшись, я все-таки сказал:
– Я был там. Они сделали из этого целое представление – епископ Гардинер и половина Тайного совета смотрели на сожжение с большого крытого помоста. Меня заставил пойти туда казначей Роуленд: королевский секретарь Пэджет потребовал представителей от каждого инна. И вот я сидел и смотрел, как четыре человека сгорают в муках, оттого что не верят в то, во что велит король Генрих. Правда, им повесили по мешочку пороха на шею, и в итоге несчастным разнесло головы. Да, когда я был там, земля снова заколебалась у меня под ногами, как палуба того тонущего корабля. – Приложив руку ко лбу, я заметил, что она слегка дрожит.
