— Вы, маманя, зря это… То, об чем говорить буду, всем поведаю. — Обратился к Харистову: — Кстати, дедушка, завтра воскресенье, в самый раз после обедни в колокола ударить — на майдан народ покликать.
Пожалели бы колокола. Чисто все побили, — буркнул Лука.
— Побьем — новые отольем, батя.
— Вы отольете, — Лука сердито отмахнулся, — знаем вас. Старое доколотите, доломаете, а там жди у вашего брата…
Павло снисходительно оглядел отца, ничего ему не ответил.
— Прежде всего, — сказал он, — по приезде в Ка-теринодар-город сходили мы в баню, попарились. После предоставили каждому делегату личные койки с миткалевыми простынями в самой наилучшей гостинице. Пошли на съезд. Сперва обсуждали дела гуртом, а потом разбили нас по комиссиям. И было все без особенных происшествий, не считая пустяковых свар промежду отделами — аль за землю, аль за табаки и рыбные воды. Вдруг откуда ни возьмись подкатил до города знакомый нам всем Лаврентий Корнилов со своим офицерским войском. Вот тут пришлось попотеть. Заседаем и стреляем. Стреляем и заседаем. С неделю канителились, кто кого одюжит — або он нас, або мы его. И одюжи-ли мы, а самого Корнилова насмерть пометили.
— Убили? — охнул Лука, не ожидавший такого конца.
Павло притворно вздохнул.
— Убили, батя. Вышибли у него скипетр под Кате-ринодаром-городом.
— А войско? — спросил Буревой.
— Смотря чье. Наше на гармошках играет, радуется, а кадетское войско увел генерал Деникин в Сальские степи.
— А Сенька где? — неожиданно вмешался Миша.
Павло прикрыл лоб ладонью, словно козырьком, поглядел в его сторону.
— Ага. Вы тоже здесь, товарищ урядник. Сенька жив-здоров, кланяться велел. Делов у него теперь куча. По всему городу на Баварце гоняет вместе с Василием Шаховцовым. — И обратился ко всем — Васька-то с отличием. На самого Корнилова снаряд положил.
— Неужели Васька? — удивленно переспросил Лука.
— Он, батя, он. Такой слух прошел. Может, и брехня святая, бо снаряды не меченые. Но ежели народ задымил, где-сь занялось.
— Чего-то съездом решили? — перебил Буревой, закуривая и оправляя усы. — Полезные дела для казаче-ства аль еще одну бечевку намыливают?
Батурин внимательно оглядел сурового Буревого, нахмурился.
— Не знаю, как для казачества, — строго отвечал Батурин, — но для всех станишников дела решали полезные. Кое-кто хотел самоотделения, вот съезд и решил сделать из Кубани республику, прирезав до нес весь берег черноморский от Тамани и почти до самой Грузии; во-вторых, подняли руки мы за мирный договор с германцем и австрийцем, тот договор, что подписан был в Брест-Литовском городе.
