Чарльз, улыбаясь и качая головой,погрозил пальцем.
— Не так быстро, капитан Ловетт. Мне известно из достоверных источников, что вы находились в состоянии эфирного шока всего несколько месяцев назад… Отсюда и ваш плачевный паралич. Как вы могли видеть события той ночи?
— ЧерезВаленса, моего демона. Я научилась видеть его глазами, не используя камень видения, как и некоторые призыватели до меня. — Она вздернула подбородок и вызывающе посмотрела в ответ.
— Абсурд. Только самые искусные призыватели могут овладеть данной техникой, — пренебрежительно махнул рукой Чарльз.
— Да, — просто ответила Ловетт. Чарльз сжал губы, но так и не придумал, что сказать.
— Ну, если это правда, мы может проверить это прямо сейчас, — засмеялся Рук.
— Вперед, — ответила Ловетт.
Рук с мгновение помедлил, глядя на лицо Ловетт поверх сцепленных рук. Она в ответ сверлила его взглядом, в глазах крылся вызов.
— Давайте предположим, что вы можете видеть без корунда, — снизошел Рук, изучая свои ногти. — Ваши показания ничего не стоят, независимо от этой способности. Точнее, именно из-за нее.
— Почему это? — спросил Арктур. — Были другие случаи, когда показания давались, основываясь на видениях из кристалла.
— Да, но в тех случаях свидетели видели все своими собственными глазами на самом камне. Ловетт утверждает, что видела все глазом разума, так сказать. Прецедента тому не было, и я провозглашаю, что на суде это не признается доказательством. Вы свободны, капитал Ловетт.
— Это бред! — воскликнул Арктур, шагая к трибуне.
— Это закон, капитан. Я его устанавливаю, а вы ему следуете. — Рук не смог сдержать улыбки при виде покрасневшего от гнева лица Арктура.
— Уважаемые присяжные, пожалуйста, не принимайте во внимание заявления капитана Ловетт, — сказал Чарльз, толкая Арктура обратно к его столу. — И Арктура. Заговорите так еще, и мы признаем это оскорблением суда. Преступникам придется защищать себя самим.
Арктур напряженно встал, согнув руки так, будто еле сдерживался, чтобы не свалить Чарльза на землю.
С видимым усилием Арктур отвернулся, вместо этого схватив Отелло за плечо и поведя его к Флетчеру. Гном молча пялился на ноги, избегая взгляда друга. Он как-то уменьшился, что ли, съежился. Мужественного гнома, который столько вытерпел, сломали.
Ненависть Флетчера к его мучителям медленно кипела внутри. Все козыри были у врагов на руках, а у них — ничего. Суд оказался представлением, а вердикт — давно ясным заключением. Даже в гневе его мысли занимала только одна устрашающая мысль: он умрет, и никто ничего не мог с этим поделать. Бердон… Сильва… Он больше никогда их не увидит.
