В сущности, совершалось то, чего Петр ждал и к чему готовился. Годы жизни в тени венценосного брата лишь оттянули неизбежное. Надо полагать, князь всё давно решил для себя. Долг христианина и любовь к жене перевесили в его душе долг знатного человека и любовь к власти.
Автор «Повести…» объясняет его решение твердой волей жить по евангельским истинам: «Блаженный… князь Петр не захотел нарушить Божьих заповедей ради царствования в жизни этой, он по Божьим заповедям жил, соблюдая их, как Богогласный Матфей в своем Благовествовании вещает. Ведь сказано, что если кто прогонит жену свою, не обвиненную в прелюбодеянии, и женится на другой, тот сам прелюбодействует. Сей же блаженный князь по Евангелию поступил: пренебрег княжением своим, чтобы заповеди Божьей не нарушить».
Для боярского заговора это была невиданная удача: князь сам, без боя, уступает престол! О чем они говорили между собой? Очевидно, произносили слова презрения: «Тряпка! За подол бабы своей держится, сам сделался как баба! Ему бы не державой править, а за прялкой сидеть». Подобные разговоры — всегда одни и те же, им тысячи лет.
Заговорщики приготовили княжеской чете и немноголюдной свите, которая при них осталась, суда на Оке: плывите прочь, куда вздумается, только возвращаться не стоит!
Итак, Петр вышел из испытания с честью, ибо в его воле было остаться на престоле, бросив жену, но он отверг такой выбор.
Настало время быть испытанной для Февронии. Кто она теперь? Жена изгоя. Была владычицей на богатом княжении, а стала беглянкой.
Возможно, кое-кто в свите муромской четы подумал, что теперь премудрая Феврония предпочтет Петру более сильного, более волевого мужчину. «И вот поплыли они по реке в судах, — рассказывает „Повесть…“. — В одном судне с Февронией плыл некий человек, жена которого была на этом же судне. И человек этот, искушаемый лукавым бесом, посмотрел на святую с помыслом. Она же, сразу угадав его дурные мысли, обличила его, сказав ему: „Зачерпни воды из реки сей с этой стороны судна сего“. Он почерпнул. И повелела ему испить. Он выпил. Тогда сказала она снова: „Теперь зачерпни воды с другой стороны судна сего“. Он почерпнул. И повелела ему снова испить. Он выпил. Тогда она спросила: „Одинакова вода или одна слаще другой?“ Он же ответил: „Одинаковая, госпожа, вода“. После этого она промолвила: „Так и естество женское одинаково. Почему же ты, позабыв про свою жену, о чужой помышляешь?“ И человек этот, поняв, что она обладает даром прозорливости, не посмел больше предаваться таким мыслям».
