Все лето Дик служил у мистера Купера и получал двадцать пять долларов в неделю; он составлял проект для художественного музея, который тот намеревался основать в Джерси-Сити, и посвятил мистеру Куперу стихотворный перевод Горациевой оды "Меценату", сделанный им при помощи подстрочника. Мистер Купер был так растроган, что подарил ему тысячу долларов на ученье в университете; чтобы соблюсти форму и чтобы Дик чувствовал ответственность, он выписал на эту сумму вексель сроком на пять лет из четырех процентов годовых.
Он провел две недели каникул у супругов Терлоу в Бей-Хеде. Он еле усидел в поезде, до того ему хотелось поскорей увидать Хильду, но все вышло не так, как он думал. Эдвин был уже не таким белесым и робким, как прежде; его назначили помощником настоятеля богатой церкви на Лонг-Айленде, и его волновало только одно, что часть прихожан против англиканской обрядности и слышать не хочет ни о пении, ни о ладане. Он утешался тем, что ему позволили по крайней мере зажигать свечи в алтаре. Хильда тоже изменилась. Дик расстроился, заметив, что за ужином она и Эдвин держались за руки. Когда они остались одни, она сказала ему, что она и Эдвин теперь очень счастливы и что у нее будет ребенок, а что было, то прошло. Дик шагал взад и вперед и ерошил волосы и туманно говорил про смерть и про муки ада и что он решил, чем скорей, тем лучше, провалиться в преисподнюю, но Хильда только рассмеялась и сказала, чтобы он не валял дурака, что он красивый и привлекательный мальчик и найдет сотню прелестных девушек, которые будут добиваться его любви. До того как он уехал, у них был длинный разговор о религии, и Дик сказал им, бросив горящий взгляд на Хильду, что он потерял веру и отныне верит только в Пана и Вакха - древних богов сладострастия и вина. Эдвин был прямо-таки огорошен, но Хильда сказала, что все это вздор и болезни роста. Уехав, он написал весьма туманную поэму со множеством античных имен, которую назвал "К обыкновенной проститутке" и послал Хильде с припиской, что намерен посвятить свою жизнь Красоте и Греху.
У Дика была переэкзаменовка по геометрии, по которой он провалился весной, и еще один дополнительный экзамен по латыни, так как он хотел получить по латыни высший балл; поэтому он приехал в Кембридж за неделю до начала занятий. На Южном вокзале он сдал чемоданы транспортной компании, а сам сел в поезд подземной дороги. На нем был новый серый костюм, на голове - новая серая фетровая шляпа, и он все время боялся потерять чек на Кембриджский банк, лежавший у него в кармане. Когда поезд вышел из туннеля и понесся по мосту, мелькающие краснокирпичные дома Бостона и Капитолий штата с золотым куполом за сине-серыми водами реки Чарлз напомнили ему те чужие страны, о которых он мечтал с Хильдой. Кендел-сквер... Сентрал-сквер... Гарвард-сквер. Поезд остановился, нужно было сходить. Когда он увидел щит с надписью "В университет", по спине у него побежали мурашки. Он и двух часов не пробыл в Кембридже, а уже заметил, что шляпе его следовало бы быть не серой, а коричневой, и не новой, а старой и что он совершил непростительную ошибку - первокурсник не должен был селиться в университетском общежитии.
