- Не надо, Хильда, не надо.
Москиты жужжали над их головами. Невидимые волны прибоя с протяжным шипеньем разбивались у их ног.
В эту ночь Дик не пошел, как обычно, на станцию встречать Эдвина. Он вернулся в "Бейвью" с трясущимися коленями и повалился на кровать в своей душной каморке под крышей. Он задумал покончить с собой, но боялся попасть в ад; он пробовал молиться, вспомнить хотя бы "Отче наш". Он дико испугался, когда оказалось, что он даже не может вспомнить "Отче наш". Может быть, они согрешили против святого духа.
Когда он наконец заснул, небо уже посерело, и на дворе зачирикали птицы. Весь следующий день, сидя с осунувшимся лицом за конторкой, передавая служанкам просьбы постояльцев относительно холодной воды и полотенец, отвечая на вопросы, есть ли свободные комнаты и когда отходят поезда, он мысленно сочинял поэму о пурпуре моего греха, и пурпуре твоего греха, и темных птицах, что с криком над волнами моря летают, и проклятых душах, что страстно вздыхают. Когда поэма была написана, он показал ее супругам Терлоу. Эдвин поинтересовался, откуда у него такие нездоровые идеи, но был доволен, что вера и церковь в конце все-таки восторжествовали. Хильда истерически рассмеялась и сказала, что он смешной мальчик, но что, может быть, он когда-нибудь будет писателем.
Когда Скинни приехал на двухнедельные каникулы и заменил одного заболевшего мальчика на побегушках из новеньких, Дик весьма высокопарно заговорил с ним о женщинах и о грехе и о том, что он живет с замужней женщиной. Скинни сказал, что это ни к чему, ведь есть сколько угодно доступных женщин, которые вполне могут удовлетворить любого парня. Но когда Дик узнал, что он никогда еще не путался с бабой, несмотря на то что был на два года старше, он до того расхвастался насчет своих греховных приключений, что однажды вечером, когда они пошли в заведенье минеральных вод выпить содовой, Скинни подцепил двух баб, и они вчетвером отправились на пляж. Бабам было по крайней мере по тридцати пяти лет, и Дик только то и делал, что все время рассказывал своей спутнице, какая у него несчастная любовь и что он должен быть верен своей возлюбленной, хотя она, быть может, и изменяет ему в эту самую минуту. Она сказала, что в его годы не стоит относиться к таким вещам серьезно и той женщине должно быть стыдно, что она заставляет мучиться такого славного мальчика.
- Господи, с какой радостью я бы осчастливила парня, если бы только могла, - сказала она и разревелась.
