- Леона, - сказала она взволнованным и укоризненным тоном, - он здесь.
- Кто, дорогая Беатриса?
- Ты сама знаешь... Я не знаю, что делать... Он говорит, что ему нужно повидаться с тобой. Я просила его обождать внизу, в передней, из-за... э-э... наших друзей.
- Господи боже мой, Беатриса, неужели я еще не достаточно страдала из-за него?
Мама опустилась в передней на скамейку под оленьими рогами, служившими вешалкой для шляп. Дик и Генри удивленно смотрели на бледные лица женщин. Тетя Беатриса поджала губы и сказала неприязненно:
- Дети, пойдите-ка пройдитесь по улице. Прямо невозможно - два взрослых лодыря весь день бродят по дому. Ровно в половине второго будет обед, и вы вернетесь... А теперь марш.
- Что случилось с тетей Беатрисой? - спросил Дик, когда они вышли на улицу.
- Спятила, должно быть... Терпеть ее не могу, - сказал Генри высокомерно.
Дик шел, ударяя носками по панели.
- Послушай-ка, сходим выпьем содовой... У Драйера замечательная содовая.
- Деньги есть?
Дик покачал головой.
- Не воображай, пожалуйста, что я тебя стану угощать... Черт возьми, до чего поганая дыра этот Трентон... Я видел в Филадельфии одно заведение минеральных вод, так там содовый сифон был длиной в полквартала.
- Да что ты!
- Держу пари, Дик, что ты не помнишь, как мы жили в Оук-парке... Да, Чикаго - это город!
- Конечно, помню... Мы с тобой еще ходили в детский сад, и папа там был, и вообще.
- Фу черт, как курить хочется!
- Мама заметит.
- А мне плевать, пускай замечает.
Когда они пришли домой, тетя Беатриса встретила их у парадной с кислой, как лимон, миной, и сказала, чтобы они спустились в нижний этаж. Мама хочет поговорить с ними. На черной лестнице пахло воскресным обедом и куриным фаршем. Они ползли вниз как можно медленней - должно быть, опять скандал из-за того, что Генри курит. Мама сидела в темной передней нижнего этажа. При свете стенного газового рожка Дик не мог разглядеть лицо мужчины. Мама пошла им навстречу, и тут они увидели, что у нее красные глаза.
- Дети, это ваш отец, - сказала она слабым голосом. Слезы потекли по ее лицу.
У мужчины была седая, бесформенная голова, волосы коротко острижены, веки красные и без ресниц, глаза того же цвета, что и лицо. Дик испугался. Он видел этого человека, когда был маленьким, только это не папа.
- Ради бога, перестань реветь, Леона, - сказал мужчина слезливым голосом. Стоя и разглядывая мальчиков в упор, он слегка пошатывался, словно у него подгибались колени. - Славные ребятишки, Леона... Должно быть, они не часто вспоминают о своем бедном, старом папе.
