— Это была плата за серебряный десенсорий, бабушка, и ни за что больше.
— Так я тебе и поверила, внученька. Я чувствую, что ты что-то недоговариваешь.
Внученька… Наконец-то бабушка назвала ее привычным ласковым словом.
Тут Кьяра не выдержала. Слезы хлынули у нее из глаз, и она бросилась в раскрытые объятия бабушки.
— Ш-ш-ш, не плачь, моя любимая. Все хорошо. Если этим проклятым Медичи вздумалось дать нам денег, то мы примем их дары. Но если получится, используем эти деньги против них самих. В тот день, когда ты не пришла домой, я так перепугалась, что была рада увидеть гонца, пусть и в форме Медичи.
— Мне не разрешали тебя проведать, вплоть до сегодняшнего дня. Думали, я сбегу. Как будто я соглашусь жить где- нибудь еще, кроме Флоренции.
Бабушка высвободилась из объятий Кьяры, чтобы как следует разглядеть свою внучку. Придирчивым взглядом она осмотрела ее зеленое шелковое платье и желтые ленты.
— От них можно скрыться даже здесь, во Флоренции. Я знаю как.
— Ой, нет, бабушка! Ты меня не так поняла. Я там не из-за одежды или вкусной еды, не из-за роскошных комнат и общества знатных особ, — запротестовала Кьяра. Это было не совсем чистой правдой, но признаваться в этом бабушке нельзя ни в коем случае. — Просто великий герцог может сделать кое-что, что вылечит мою голову. Ты представляешь себе, бабушка, я смогу наконец-то избавиться от болей и этих постоянных голосов в голове! Я смогу снова стать здоровой, как раньше!
— Что-то связанное с алхимией? Подозреваю, философский камень. Верно? Да не смотри ты на меня так. Все знают, что великий герцог помешан на алхимии, а мечта любого алхимика — создать этот камень. И почему, спрашивается? Да потому, что он превращает любой металл в золото, а еще исцеляет любые болезни, дарует вечную жизнь и позволяет разговаривать с мертвыми. Именно этого хотел твой отец, когда его разорвало на куски в лаборатории, — создать этот пресловутый философский камень, чтобы поговорить с душами Джанни и твоей матери и сказать им в последний раз, как сильно он их любит.
— Да, бабушка. Я знаю, и мне так жаль!
— Не стоит грустить, моя дорогая. Их давно уже нет на свете. Но что бы они ни думали — твой отец и великий герцог, такой вещи, как философский камень, не существует. Это против Божьей воли.
— Не знаю. Может, ты и права, — ответила Кьяра. Когда бабушка начинала говорить о Божьей воле, спорить с ней было бесполезно — она никогда не изменит своего мнения. — Бабушка, я тут привезла подарки для тебя и девочек. Можно их внести в дом? А потом мы с магистром Руанно спустимся в подвал, и он посмотрит на то, что осталось от отцовских инструментов.
